Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
– Мы благодарим вашу светлость. Мы потревожим вас только на одну ночь – важные дела заставляют нас спешить.
– В таком случае, господа, имейте в виду, что я и мои друзья отличаемся несколько сибаритскими вкусами и привычками, и наша манера развлекаться может быть заразительна. Не ешьте и не пейте ничего, кроме того, что привезли с собой, и у вас не будет никаких трудностей. Надеюсь, это предупреждение не повлияет на ваше мнение о моем гостеприимстве.
– Ни в коей мере. Мы приехали сюда не развлекаться,
Лорд Дальдас сделал широкий приглашающий жест:
– Когда вы немного отдохнете, мы сможем снова побеседовать.
Лакей провел гостей в помещение с шестью диванами. В находящейся рядом ванной комнате приезжие могли воспользоваться ниспадающей с потолка обильной струей теплой воды, мылом из экстракта алоэ с пальмовым маслом и полотенцами из льняного волокна. Вымывшись, путники подкрепились принесенной с собой провизией, вынутой из седельных сумок.
– Ешьте досыта, – посоветовал Эйлас. – Не следует выходить из этой комнаты голодными.
– Лучше всего вообще не выходить отсюда до утра, – заметил Ейн.
– Как же так? – возмутился Шарис. – Неужели тебе не интересно?
– Такого рода забавы меня мало интересуют. Я собираюсь сейчас же разлечься на диване.
– Я люблю повеселиться, когда у меня подходящее настроение, – вмешался Каргус, – но смотреть на то, как веселятся другие, мне не нравится. Я тоже прилягу, и пусть меня забавляют мои собственные сны.
Бод сказал:
– Я останусь здесь, меня уговаривать не придется.
Эйлас повернулся к Гарстангу:
– А вы как думаете?
– Если вы никуда не пойдете, я тоже не пойду. Если же вы решите взглянуть на друзей лорда Дальдаса, я буду рядом, чтобы оградить вас от искушения и неумеренности.
– Шарис?
– Не могу сидеть за запертой дверью. По меньшей мере, я хотел бы пройтись и понаблюдать за происходящим через эти дурацкие дырки в маске.
– Тогда я пойду с тобой – с той же целью, с какой Гарстанг вызвался сопровождать меня. Втроем мы будем достаточно защищены от соблазна.
Шарис пожал плечами:
– Пусть будет по-вашему.
– Кто знает, что может случиться? Пойдем, поглазеем на местные чудеса.
Надев полумаски, Шарис, Эйлас и Гарстанг вышли из комнаты.
Высокие арочные проходы вели на террасу, где воздух был напоен ароматами цветущих апельсиновых деревьев, жасмина, элетеи и клеанотиса. Три гостя присели на софу, выложенную темно-зелеными бархатными подушками. Тучи, обещавшие сильную грозу, прошли стороной; выдалась теплая, почти безветренная ночь.
Высокий человек с мелкими черными кудрями и небольшой черной бородой, щеголявший в темно-красном костюме, остановился, проходя мимо:
– Как вам нравится моя вилла?
Гарстанг покачал головой:
– Не нахожу слов.
Эйлас ответил:
–
Глаза горели на бледном лице Шариса, но, подобно Гарстангу, ему нечего было сказать.
– Присядьте, побеседуйте с нами, лорд Дальдас, – пригласил Эйлас.
– С удовольствием.
– Вы разожгли наше любопытство, – сказал Эйлас. – Вас окружает пьянящая красота, здесь все кажется нереальным, как во сне.
Лорд Дальдас посмотрел кругом так, будто видел свою виллу впервые:
– Что такое сон? Повседневное восприятие – тоже сон. Глаза, уши, нос создают образы в мозгу, и мы называем эти образы «реальностью». Ночью, когда мы спим, вторгаются другие образы, происходящие из неведомого источника. Временами сновидения ярче и ощутимее так называемой «реальности». Что материально, а что – иллюзия? Зачем даже пытаться разграничивать эти понятия? Пробуя превосходное вино, только педант анализирует каждый компонент его аромата. Восхищаясь прекрасной девушкой, измеряем ли мы циркулем величину и взаимное расположение костей ее черепа? Разумеется, нет. Красоту следует признавать такой, какова она есть, – в этом основной принцип виллы Мероэ.
– Не наступает ли пресыщение?
Лорд Дальдас улыбнулся:
– Вам когда-нибудь приходилось испытывать пресыщение во сне?
– Не приходилось, – признался Гарстанг. – Сновидения всегда создают ощущение важности и неотложности происходящего.
Шарис заметил:
– И жизни, и снам свойственна утонченная недолговечность. Один укол шпагой, одно движение лезвия – и их больше нет, они улетучиваются, как сладостный аромат, унесенный порывом ветра.
– Может быть, вы объясните, однако, почему у вас все носят маски? – поинтересовался Гарстанг.
– Каприз, причуда, фантазия, прихоть! Могу ответить на ваш вопрос другим вопросом. Что такое ваше лицо, как не кожаная маска? Вас троих природа одарила приятной внешностью – ваши кожаные маски располагают к вам окружающих. Но вашему товарищу Боду не повезло – он только приветствовал бы возможность носить всю жизнь другую маску.
– Никто из ваших гостей не производит впечатление человека, обиженного природой, – возразил Гарстанг. – И господа, и дамы отличаются превосходным телосложением и грациозными манерами. Это очевидно, невзирая на маски.
– Возможно, так оно и есть. Но посреди ночи, когда любовники остаются вдвоем и снимают друг с друга одежду, в последнюю очередь они обнажают лица.
– А кто исполняет музыку? – неожиданно спросил Шарис.
Эйлас и Гарстанг прислушались.
– Ничего не слышу, – пожал плечами Эйлас.
– Я тоже, – подтвердил Гарстанг.
– Наша музыка настолько ненавязчива, что, по сути дела, ее можно не замечать. – Лорд Дальдас поднялся на ноги: – Надеюсь, в какой-то степени я удовлетворил ваше любопытство?