Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Семеро всадников ехали на юг по Старой дороге. По словам жителей Вервольда, она поворачивала на юго-запад в обход Тантревальского леса, а затем снова на юг и в конечном счете становилась Тромпадой. Ни один из местных обывателей никогда не забирался так далеко в этом направлении – да и в любом другом направлении, – и никто из них не мог сообщить никаких полезных сведений о препятствиях или проблемах, возможных на этом пути.
Некоторое время дорога капризно извивалась, поднимаясь на холмы и спускаясь в долины, иногда следуя вдоль берега мирной
Во второй половине дня местность стала засушливее, холмы – крутыми, луга – каменистыми; вспаханные поля попадались реже. К вечеру отряд подъехал к небольшой деревеньке, состоявшей буквально из нескольких изб; тот факт, что избы стояли неподалеку одна от другой, объяснялся, по-видимому, необходимостью взаимопомощи и просто потребностью в общении. Эйлас уплатил золотую монету патриарху большой семьи. За это ему и его спутникам подали роскошный ужин: свиные отбивные, жаренные на виноградной лозе, вареные бобы с луком, овсяный хлеб и вино. Лошадей снабдили сеном и укрыли в хлеву. Старец-хозяин поначалу молча сидел, следя за тем, чтобы гости были сыты и довольны, но постепенно любопытство преодолело в нем осторожность и он спросил Эйласа:
– Кто вы такие будете, откуда?
Эйлас стал показывать пальцем на своих товарищей:
– Гот. Кельт. За ним – ульф. Следующий – уроженец Галисии. – (Это относилось к Каргусу.) – Напротив него – лионесский рыцарь. А я из Тройсинета. Как видите, разномастная компания, существующая, по правде говоря, только благодаря ска – нас содержали вместе вопреки нашей воле.
– Слышал я про этих ска, – кивнул старик. – Они не посмеют сунуться в наши места. Нас мало, но мы бешено обороняемся.
– Желаю вам здравия и долгих лет жизни, – не стал возражать Эйлас. – Надеюсь, вы еще много раз будете пировать так, как угостили нас сегодня.
– Вот еще! Сегодня мы наскоро приготовили угощение для неожиданных гостей. В следующий раз предупредите нас заранее о приезде.
– С удовольствием так и сделаю, – заверил хозяина Эйлас. – Тем не менее нас ждет далекий путь, мы даже не начали приближаться к своей цели. Чего нам следует ожидать по дороге на юг?
– Разное говорят. Одни судачат о призраках, другие пугают ограми. Случаются нападения разбойников, а иногда прохожие жалуются на чертенят, разъезжающих в рыцарских доспехах верхом на болотных цаплях. Как всегда, трудно сказать, где и почему факты переходят в небылицы, внушенные разнузданным воображением. Могу посоветовать только осторожность.
Дорога превратилась в не более чем извилистую колею, теряющуюся в туманных далях на юге. Слева можно было видеть Тантревальский лес, справа высились каменные утесы Тих-так-Тиха. Фермерские хозяйства полностью исчезли, хотя изредка попадались хижины и руины замков, служившие укрытиями для овец и свидетельствовавшие о наличии какого-то населения. Семеро путников решили остановиться на ночь в одной из таких старых хижин.
Уже чувствовалась тревожная близость огромного
– Разве ты не слышишь? – спросил Шарис, глядя на него горящими глазами. – Это музыка! Никогда не слышал ничего подобного.
Эйлас прислушался:
– Нет никакой музыки.
– Она то появляется, то пропадает. Сейчас она смолкла.
– Ты уверен, что это не ветер?
– Какой ветер? Сегодня ночью тихо.
– Если это в самом деле музыка, тебе не следует ее слушать. В этих местах волшебство таится под каждым камнем, а обычным людям от него одни неприятности.
Шарис с некоторым раздражением возразил:
– Как я могу не слышать то, что хочу слышать? Как я могу не узнавать то, что хочу узнать?
– Мне это непонятно. – Эйлас поднялся на ноги: – Пора спать. Завтра нам долго и далеко ехать.
Эйлас назначил часовых, дежуривших по два часа и определявших время по движению звезд. Бод вызвался сторожить первым в одиночку, во вторую вахту должны были заступить Гарстанг и Форфиск, за ними – Ейн и Каргус и, наконец, Эйлас и Шарис. Отряд кое-как устроился в пустой хижине, расстелив одеяла и плащи на голом полу. Шарис почти неохотно улегся, но тут же заснул, и Эйлас с облегчением сделал то же самое.
Когда Арктур достиг положенной высоты на небосклоне, Эйласа и Шариса разбудили: начиналась их смена караула. Эйлас заметил, что Шарис больше не прислушивается к звукам ночи, и тихо спросил:
– Как насчет музыки? Ты до сих пор что-то слышишь?
– Нет. Она пропала еще до того, как я заснул.
– Чтo ты слышал, хотел бы я знать?
– Тебе это не пошло бы на пользу.
– Почему?
– Ты мог бы стать таким, как я, к своему сожалению.
Эйлас рассмеялся, хотя смех его прозвучал слегка принужденно:
– Ты не худший из людей. Как я мог бы нанести себе вред способностью слышать звуки музыки?
Шарис помолчал, глядя в огонь походного костра, после чего заговорил так, будто размышлял вслух:
– На самом деле я ничем не примечательный человек – даже слишком непримечательный. Мой недостаток в том, что я легко увлекаюсь выдумками и фантазиями. Вот, пожалуйста: я слышал беззвучную музыку. Иногда мне кажется, что я замечаю краем глаза какое-то движение – но когда я присматриваюсь, его уже невозможно проследить. Если бы ты был таким, как я, это мешало бы твоим поискам и заставляло бы тебя терять время попусту. Таким образом, ты наносил бы себе ущерб.
Эйлас поворошил угли.
– У меня бывают похожие ощущения – причуды, игра воображения, называй это как хочешь. Я не слишком о них задумываюсь. Они не настолько навязчивы, чтобы беспокоиться по этому поводу.
Шарис невесело рассмеялся:
– Иногда мне кажется, что я сошел с ума. Иногда меня охватывает страх. Есть красота, предназначенная только для бессмертных, – ее неспособен выдержать человек.
Наблюдая за языками пламени, Шарис неожиданно кивнул:
– Да, в музыке есть убийственная красота.