Самая яркая звезда на небе

Tippilo

— Да как ты смеешь!

— Это правда, — сказала Шарлотт.

— Я…

— Леди, ты уже мне напомнила, хоть, если честно, дражайшая подруга, это просто титул, — нараспев сказала Шарлотт, потешаясь.

Гермиона взглянула наверх, но не смогла разглядеть двух женщин на гобелене. Однако, она слышала их спор эхом разлетающийся по коридору. Она сосредоточилась на дыхании, чтобы успокоить свои нервы и подступающие следом слёзы.

Её глаза вновь сжались, а тело напряглось от нарастающего напряжения. Что-то дёрнулось в её

руке. И вновь она почувствовала обжигающий жар стыда, распространяющийся по всему её естеству. Она забыла, что её рука держала быстро сдувавшуюся эрекцию Тома. Ничто не убивало настрой быстрее, чем внезапное вмешательство окружающего декора. Она отпустила его, и Том поправил брюки на бёдрах и застегнул ремень. Они оба знали, что на этом всё.

— Если ты хочешь её поддержать, я тебя останавливать не стану, Шарлотт! — сказала Элеонор Визгливая. Гермиона надеялась, что станет.

— Думаю, да.

Гермиона не могла поверить, что всё происходит на самом деле. Её затошнило.

— Послушай, дорогая, — сказала Шарлотта, её голос прозвучал ближе к Гермионе, и она явно обращалась к ней напрямую. — Ты полна энтузиазма, это хорошо — никто не станет тебя винить за энтузиазм! Но в будущем тебе стоит сначала плюнуть себе в руку, а потом уже касаться мужского жезла. Это снижает трение на эрекцию, когда ты проводишь рукой…

— Шарлотт, какой непристойный разговор! — влезла Элеонор Визгливая.

— Это важно знать!

— Как неприлично!

— Я думала, ты сказала, что не остановишь меня!

Глаза Гермионы жгло от унижения. Это знала каждая ведьма? Неужели от того, как она потёрла бы Тома, она бы стёрла ему кожу? Гермиона вспомнила, как однажды стёрла свою кожу о ковёр, когда была маленькой. Это было бы похоже на это?

Том ошеломлённо наблюдал за гобеленами, пока они между собой спорили. Его губы дёрнулись, и он взглянул на Гермиону:

— Не нужно плевать, всегда можно использовать предсемя, — пожал он плечами.

Его замечания было достаточно, чтобы разбить ей вдребезги и без того хрупкие нервы. Она разразилась слезами, оттолкнула его и убежала по коридору.

— Стой! Гермиона!

Том погнался за ней, а гобелен сказал вслед:

— Что ж, всё прошло ужасно. Может, в следующий раз она плюнет.

Догнав Гермиону несколько секунд спустя, он затащил её в пустой класс. На этот раз он не бросил её в стену и не целовал до потери рассудка. Пожалуй, тогда она бы заплакала ещё горше, и он, наверное это почувствовал.

Том разъяснил своё прошлое заявление, что позволило утешить её слёзы. Потом они обсудили её проклятье. Они на час преступили комендантский час и оба были на грани.

Гермиона не смогла уснуть той ночью. События вечера расшатали её эмоции и оставили их в руинах. Один вопрос всё ещё лежал тяжёлым грузом в её сознании. Что вообще такое предсемя?

***

На следующий день прошла первая встреча «Клуба слизней» в новом

году. Слагхорн организовал её в одном из классов в подземелье, где установил множество кресел и диванов для учеников.

Гермиона с Томом заняли двухместный диванчик. Остальные сгрудились вокруг них.

Аластор прибыл последним и сел возле Райнхардта на единственное оставшееся место. Он выглядел измученным, его тёмные круги под глазами разрастались с каждым днём после возвращения в школу.

— Мистер Муди, как поживает Ваш отец? — спросил Слагхорн. Аластор моргнул, будто не верил, что с ним кто-то вообще может заговорить.

— Хорошо, сэр.

— Слышал, его выписали из больницы Св. Мунго! Какая трагедия, но я рад, что ему лучше!

Аластор кивнул, но ничего не сказал. Гермиона уставилась на него с раскрытым ртом. Аластор ни словом не обмолвился о том, что его отец в больнице. Было ли это причиной его необычного поведения?

— Хороший друг Ваш отец. Один из моих самых одарённых учеников. Пытался убедить его стать зельеваром, но, конечно, он был настроен идти в Отдел магического правопорядка! — Слагхорн сдавленно рассмеялся, а Аластор выдавил напряжённую улыбку.

Слагхорн продолжал:

— Мисс Вальбурга Блэк! Слышал, Вашему дедушке нездоровится.

Гермиона перестала слушать, когда рука Тома обернулась вокруг её плеч и притянула её ближе. Она напряглась, но не отодвинулась. Иногда он так поступал: это публичное выражение — она не знала, как назвать, чего. Не нежных чувств, но собственничества.

Вальбурга нахмурилась, глядя на них, но продолжила разговор со Слагхорном.

— Я собираюсь попросить у Слагхорна допуск в запретную секцию, — прошептал Том ей на ухо. Она моргнула. — Чтобы помочь тебе с исследованием, — сказал он.

Ей стоило этого ожидать. Это предлог, чтобы добыть книги по тёмным искусствам в запретной секции? Она подумала о той ужасной книге о крестражах, которую прочитала… Что-то подобное могло бы его заинтересовать.

Гермиона стала его единственной целью в последние дни. Может ли она изменить его? Даже её попытки найти Тайную комнату отошли на задний план.

— Всё не так плохо, как выставила Гасси, — вновь попыталась она. Она уже всё это говорила ему прошлым вечером.

Он ей не поверил.

Гермиона не могла представить, что он последует своим планам собрать армию Пожирателей смерти. Этого не мог совершить тот мальчик, что смотрел на неё как на центр Вселенной.

Что она знала о Томе? Он вырос в сиротском приюте, но где его родители? На что было похоже его детство?

Слагхорн помахал всем, чтобы пригласить приступить к еде и напиткам. Том и Гермиона встали, но вместо того, чтобы отправиться к поданной выпечке, Том устремился к Слагхорну:

— Простите, профессор, можно Вас на пару слов? — спросил он, выглядя образцом невинности. Гермионе хотелось закатить глаза.