Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
Слагхорн провёл бoльшую часть занятия, пытаясь избавиться от пухлых летающих грудничков. Им требовалось сварить Сдувающий напиток, но лишь немногим ученикам это удавалось. Класс был в таком хаосе, что Том не заметил Августу Крауч прямо напротив своего котла.
— Смотри мне, придумай что-нибудь хорошее, — она скрестила руки на груди и сердито на него уставилась.
— Что? — он осмотрелся в поисках Гермионы, но она, должно быть, отошла в кладовую.
— На Валентинов день!
— А что с ним?
— Он в эти выходные, Том!
Он удержался от того, чтобы
Августа нахмурилась:
— День святого Валентина, Том! Это романтический праздник для пар!
— Ладно.
— Разве вы с Гермионой не пара, Том?
— Пара.
— Как можно быть таким тупым?!
К Тому никогда раньше не относились настолько как к идиоту. Если бы она была кем-то ещё, на неё бы давно обрушился какой-то несчастный случай. Он сжал челюсть и сузил глаза, глядя на лучшую подругу своей девушки, которая в этот момент ему совсем не нравилась.
— Давай к делу, Крауч, — выплюнул он. Отдать ему должное, он удерживал беспалочковую магию на коротком поводке и не стал её душить. Она не упустила сквозившую в его голосе угрозу.
Что-то поменялось в её выражении лица.
— Гермиона — моя лучшая подруга, и смотри мне, чтоб у неё был идеальный Валентинов день! Она и так расстроена, что не пойдёт в Хогсмид! Не облажайся!
Громко топая, она ушла, оставив Тома возле кипящего котла в полном шоке. Ему что, только что угрожала Августа Крауч? Что, она думала, она сможет ему причинить? Это было бы смешно, если бы не было так поразительно.
Райнхардт взглянул на Тома, будто ожидая какую-то вспышку ярости в ответ, но Том не мог публично отплатить ей без возмездия от Гермионы. Скрипнув зубами, он решил оставить всё как есть и вернулся к зелью. У него испортилось настроение.
Всю неделю он шерстил в своём мозге в поисках занятия для них с Гермионой. Том придумал покататься на коньках, но озеро уже растаяло. Он не хотел снова кормить Гигантского кальмара и уж точно не горел желанием печь с домовыми эльфами.
В итоге он проглотил свою гордость и спросил у Августы совета. Он бы скорее пригласил флоббер-червя в свою постель, чем попросил помощи у Августы Крауч, но у него закончились идеи. Как выяснилось, трахаться с флоббер-червём, возможно, могло бы сравняться в полезности, потому что она ответила тем, что сказала, что лично убьёт его, если Гермиона будет несчастна, отчего он фыркнул, а потом мысленно наложил на себя сглаз за то, что решил, что обратиться к ней — хорошая идея.
Наступило воскресенье, и большинство школы отправилось отмечать Валентинов день в Хогсмиде. От этого замок был тише обычного, но по нему всё равно слонялись перво-и второкурсники, потому он казался далеко не пустым. Том и Гермиона вовсю воспользовались малым количеством народа и вновь завтракали вместе. Это походило на слабое подобие зимних каникул.
— У меня есть идея, чем мы могли бы сегодня заняться, — сказала ему Гермиона за завтраком. Они договорились сесть в конце стола, чтобы избежать людей.
— Да? — спросил он. Он надеялся, что её планы включали в себя найти какое-то место
— Шахматы, я хочу реванш.
Это не казалось романтичным… Ему вообще хотелось романтики? Чёрт! Чего он хотел от этого?! Нет… Он просто хотел её. Чёрт побери! Он всё ещё считал себя выше того, чтобы умолять? Ему нужно хоть какое-то облегчение. Он не мог вспомнить, когда в последний раз его руке доставалось так много работы.
Он прочистил горло:
— Шахматы?
— Разве ты не утверждал, что обыграешь меня в шахматы даже белыми?
А что, если он драматично застонет от разочарования? Тогда она передумает?
— Ты этим сегодня хочешь заняться? — спросил он, поднимая свой кофе и делая глоток. Обычно ему нравился его кофе, но в этот момент он показался ему горьким.
Он отставил кружку с перекошенным от отвращения лицом.
— Выслушай меня, — сказала она с широкой улыбкой на лице. Если от этого она настолько счастлива, он мог бы сыграть с ней партию в шахматы. Наверное.
Он совсем не хотел играть сегодня в шахматы!
— Если я выиграю, то получу что-то от тебя, — её карамельные глаза сияли, пока она говорила.
— А если я?
— Разумеется, я дам тебе что-то, чего ты хочешь, — пожала она плечами.
Он приподнял бровь:
— Что именно ты от меня хочешь, Гермиона? — спросил он, наклонившись вперёд.
— Расскажи мне о сиротском приюте и своих родителях. Я хочу знать о твоём прошлом и детстве.
Он замер. Воздух вылетел из его лёгких. Он не мог вдохнуть кислород обратно.
— Нет.
— Почему?!
— Тебе нужно предложить мне в ответ что-то изумительное, чтобы я на такое согласился.
То, как её губы драматично надулись, было очаровательно. Он знал наверняка, чего от неё жаждал.
— Например?
Он ухмыльнулся. Он знал, что его сладкий, невинный лев ни за что не согласится на его просьбу. Но от одной мысли ему стало невыносимо.
Том наклонился ещё ниже, не сводя с неё глаз, и вытянул руку, чтобы погладить её своими пальцами вдоль челюсти. На её щеках расцветал румянец, пока он водил большим пальцем по её нижней губе.
— Ты используешь свой прекрасный рот и отсосёшь мой член.
Упомянутый рот распахнулся. Он уставился на это, воображая, как его член входит промеж этих пухлых губ. Как этот рот преклоняется ему с её языком. Сосёт и наслаждается им, как сахарным пером. Стонет во всю ширину, а потом позволяет ему кончить ей прямо в горло…
Она сияла ярчайшим красным оттенком.
Он знал, что она не согласится. Она убежала в противоположном направлении, просто потрогав его член, и с тех пор больше подобного не делала. Такая невинная… И от этого он одновременно и злился, что она настолько стесняется сделать следующий шаг, и так чертовски возбуждался! Эта ведьма его. Вся его. Будет только его.