Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
— Я думала, ты вернёшься в «Дырявый котёл» на каникулы, — заявила Гасси. Они заняли стол в углу гостиной. Арчи и Аластор играли в волшебные шахматы, а Гасси и Гермиона писали письма.
— Габриэлла пригласила меня, но я лучше останусь здесь, — тут она чувствовала себя больше как дома, чем в «Дырявом котле». — А ты кому пишешь?
— Родителям, я говорила тебе, что собираюсь попросить их отправить мне несколько платьев для тебя к Зимнему балу, — сказала Гасси, складывая письмо.
— Да уж, ведь получилось так здорово в прошлый раз, — проворчала Гермиона.
Примерно неделю назад Гасси
Гасси рассмеялась так сильно, что на её глазах выступили слёзы, и на этом всё закончилось. Её подруга тут же сложила вызывающее платье и сказала, что снова напишет домой, но на этот раз чётче опишет свои инструкции. С тех пор она с нежностью упоминала его как «розовое платье-торт», что Гермиона нашла очень подходящим названием.
— Мама всегда любила всё вызывающее и аляповатое. Ей нравится называть это вложениями, потому что, очевидно, это самые дорогие платья. Это знак достатка и престижа или что-то в этом духе.
— Что? Сколько стоило это платье?
Гасси подумала над вопросом:
— Ой… Думаю, четыреста или пятьсот галлеонов — что-то в этом духе. Когда мама его купила прошлым летом, я отказалась его надеть. Она мне постоянно это припоминает. Уверена, я оскорбила её, не надев его.
— Значит, ты его даже никогда не носила! — Гермиона не могла представить, как можно потратить так много денег на что-то и оставить лежать в шкафу.
— О, Мерлин, ни за что!
— Почему ты удивляешься, Гермиона? — перебил Арчи, пока Аластор изучал шахматную доску. Арчи феерически проигрывал. Его шахматные фигуры прожигали его взглядом, когда Арчи отправлял каждого из них на гибель. Некоторые узнали фигуры Аластора и вообще отказались играть. Арчи сурово поговорил со своими солдатами и выставил их на доску, и всё же это привело к шумной игре, в которой шахматные фигуры Арчи критиковали каждый его ход и ругались между собой. Хоть это всё не помогло способностям Арчи к выигрышу, в итоге это не имело значения. Аластор всегда выигрывал, когда дело касалось шахмат. Гермиона гадала, мог ли его обыграть Рон. — У Гасси же потомственное богатство, забыла? У неё, наверное, сотня таких платьев.
— Неправда! Он преувеличивает! У меня их всего лишь около тридцати. И больше половины уже малы.
Что же за образ жизни ведут чистокровные волшебники?
— Зачем так много?
— Ой, ну, сейчас Зимний бал, потом семейный Новый год, затем мама всегда устраивает званый ужин на свой день рождения. Потом будет ежегодный благотворительный вечер Международного Волшебного Синдиката.
— А розовое платье-торт для чего?
Гасси стала пунцовой:
— О… э-э… это она купила летом для — э-э… для…
Аластор сделал ход и перебил:
— Его купили для её вечеринки в честь помолвки с Игнатиусом прошлым летом.
Молчание, последовавшее за этим заявлением, оглушало. От взгляда Гермионы не ускользнуло, как скривился Арчи от упоминания помолвки Гасси.
— Ой… — всё, что могла
— В любом случае, в этот раз я прошу её прислать определённые платья. Те, что, я знаю, понравятся Риддлу!
И Арчи, и Аластор уставились на Гермиону, забыв о своей игре и шахматных фигурах, которые теперь перебрасывались между собой весьма грязными ругательствами.
— Ты идёшь с Томом Риддлом? — спросил Арчи.
Гермиона была слишком занята тем, что прожигала взглядом Гасси, чтобы выделить немного гнева для Арчи:
— Нет! Конечно, нет!
— Гермиона, завязывай уже! Перестань мне рассказывать, что между вами ничего нет! Ты видела, как он смотрит на тебя, когда ты заходишь в библиотеку? Да он тебя раздевает глазами и творит с тобой все эти грязные…
— Гасси, пожалуйста, остановись, — всё это ей говорил Риддл, когда рассказывал о том, что думает Барнабас каждый раз, когда на неё смотрит. Говорил ли он о Барнабасе? Его бархатный голос становился глубже и гулко отдавался в ней, когда он говорил. Она забыла, как дышать.
— Это непристойно! Тебе пора использовать противозачаточное заклинание перед тем, как отправляться туда для домашней работы!
— О, Мерлин… — Гермиона покраснела и закрыла лицо руками.
— Ну, знаешь… Он и впрямь много на тебя смотрит, — сказал Аластор, будто одной Гасси было недостаточно.
— Подождите! — вновь встрял Арчи в замешательстве. — Мы же говорим о Томе Риддле? О том парне-старосте из Слизерина?
— Да, Арчи, не отставай.
— Серьёзно, Арч, даже я заметил. Это не прям-таки огромная тайна. Он выглядит, будто готов откусить от неё кусок, — ухмыльнулся Аластор своей личной шутке. Гермиона пнула его под столом. Он подпрыгнул и попытался прикрыть это кашлем. К счастью, Арчи и Гасси слишком отвлеклись, чтобы заметить. Аластор вернул внимание на шахматную доску. Было лишь вопросом времени, как быстро он сведёт концы с концами, с кем она была во время матча по квиддичу. В его защиту, Аластор никогда не спрашивал.
— Этот парень ни с кем не встречается. Это, ну… общеизвестный факт. Однажды я видел, как девушка из Хаффлпаффа плакала, потому что он её отшил. И вообще, я встречался с таким не раз. Ты с ним встречаешься?
— Нет, Арчи!
— Я не понимаю. Что происходит?
— Ну, как бы ничего, но парень практически одержим Гермионой! Ой, а ещё он красавчик.
— Гасси, я говорила тебе, что иду на танцы с Барнабасом.
— Барнабасом Куффом? Он вроде классный. Хороший игрок в квиддич, — сказал Арчи. Будто потеряв весь интерес к разговору, он вернулся к шахматам. Его фигуры уже кричали о восстании.
— Я знаю, — драматично вздохнула Гасси, выписывая домашний адрес на конверте. — Бедный Барнабас, у него никаких шансов.
— А ты с кем идёшь, Арчи? — спросила Гермиона, чтобы перевести свой испытывающий взгляд куда-то ещё. Гасси покраснела и села обратно на свой стул.
— Я иду со своим лучшим другом — Аластором! — он просиял, возвещая об этом так, будто получил Орден Мерлина.
Аластор, который твёрдо игнорировал разговор, вновь поднял взгляд:
— С каких пор?
— Ой, извини, я забыл спросить тебя? Прости. Для меня было бы большой честью, если бы ты сопроводил меня на танцы, Аластор.