Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
«Очевидно, что человек, который встречается лицом к лицу с нечеловеческим злом, таким как дементор, должен рассчитывать на ресурсы, в которых он или она ранее не нуждались, и Патронус является пробудившимся секретным ‘я’, которое находилось в состоянии покоя, пока оно не понадобилось, но которое теперь нужно раскрыть…»
Он уже, наверное, в пятый раз читал это предложение, но всё ещё понятие не имел, что это значит.
Ей и впрямь нравится Куфф? Она именно его хочет? Он всё ещё слышал эхо «да» Гермионы, отражающееся по коридору, будто на заевшей пластинке.
«Очевидно…»
А если бы Том спросил её первым? Сказала бы она «да»?
Он представлял, как ведёт её под руку. Фантазировал о ней множеством разных вариантов. Приходили ли ей когда-либо в голову мысли о них вместе?
«…что человек который встречается лицом к лицу с нечеловеческим злом…»
Или она думает о Куффе? Представляет, как Барнабас Куфф ебёт её ночью в кровати. Воображает, как вес его тела вдавливает её.
Тома затошнило.
«…нечеловеческим злом, таким как дементор, должен рассчитывать на ресурсы…»
Ему нужно спросить её, когда представится случай. Ему уже предоставилось так много случаев!
«…должен рассчитывать на ресурсы, в которых он или она ранее не нуждались…»
Куфф уж точно не знал, что она обхватила его талию своими ногами и целовала его так, будто в мире больше ничего не существует.
«…ранее не нуждались, и Патронус является пробудившимся секретным «я»…»
Он хотел поцеловать её снова. Хотел опять почувствовать её кожу на своей. Жадно поглощать с неё яблоки и мёд. Трахать её, пока не разольётся в ней. Увидеть, как он капает из её дрожащей мелкой дрожью вагины.
«…пробудившимся секретным ‘я’, которое находилось в состоянии покоя, пока оно не понадобилось…»
Том всё ещё не был уверен, что прочитал.
Он стиснул зубы и начал сначала.
«Очевидно, что человек…»
Придётся ли ему наблюдать, как она целует Куффа в танце? Или они вместе пойдут в спальни Рейвенкло? Или в уединённый альков? Её руки на нём. Его губы. Её губы. Их дыхание. Её ноги, охватившие его талию, когда их языки…
Чёрт побери!
Книга упала с его колен на пол, когда он резко встал. Огонь в очаге распалился — ярче от его растущей ярости.
— Том, что случилось? — перед ним появилась Вальбурга. Когда ушла её подруга? Он постоянно отвлекался в последние дни! В таком темпе он вполне мог умереть из-за этой ведьмы!
Вальбурга сделала шаг ближе и положила свою ладонь ему на грудь.
Он ничего не сказал. Не пошевелился.
— Ты стал… другим, — прошептала она.
Он не подал виду.
— Ты стал… напряжён.
Никакого ответа.
Она усилила давление руки, отводя его назад, пока его ноги не ударились о кресло, в котором он сидел. Она в последний раз его толкнула, и он упал на сиденье без единого слова.
Том всегда прятал свои искренние эмоции за отработанной маской. Он мог одурачить кого угодно. Даже если эти стены крошились вокруг него.
— Знаешь, Том, я могла бы помочь тебе… — она поцеловала его челюсть, продвигаясь вниз по шее и груди, пока расстёгивала пуговицы рубашки. — Помочь тебе, — задыхалась она между
Теперь он знал, к чему она ведёт. Его член безразлично дёрнулся. Он подумал о том, чтобы остановить её. Очевидно, что он был не в настроении. Но… Может, ему и впрямь просто не хватало разрядки. Это поможет ему лучше сосредоточиться на прошлом. Возможно, наконец-то он уснёт. Он так много ночей провёл без сна. Всё было в руинах. Никогда в жизни он не чувствовал так мало контроля над своей жизнью. Сейчас он был готов сделать что угодно ради унции облегчения.
Она расстегнула пряжку его ремня и пуговицу его брюк. Член снова дёрнулся, но Том ничего не сказал, пока она обхватывала его наполовину вставший ствол.
— Расслабься, Том, закрой глаза и расслабься, — ему был нужен стояк, или это не сработает.
Он откинул голову и закрыл глаза, пока она оставляла на нём поцелуи. За его веками была она. Это её маленькая ладошка сжимала его член твёрдой хваткой. Он воображал её пухлые губы, прижимающиеся к его чувствительной плоти, вылизывающие головку своим нежным, влажным языком, держащие его с почтительным вниманием, как свою волшебную палочку.
— Ох-х! — простонал он. Его руки потянулись к её голове, но он продолжал держать глаза закрытыми. Он не хотел испортить фантазию. Если бы кто-то поймал его в эту ловушку навсегда, он был бы не против. Том мог чувствовать её мягкие волосы между своими пальцами. Она бы подглядывала за ним своими большими, искрящимися, как кристаллы, карамельными глазами, открывая рот шире, чтобы глубже взять его член.
Он стонал.
Она жёстко ему отсасывала, а её волосы касались его груди и бёдер, когда она заглатывала его целиком до основания. У неё случались рвотные позывы от его размера, но она не сдавалась. Она пыталась ещё раз, снова и снова, пока ей не удалось. В конце концов, она перфекционистка — идеальная маленькая перфекционистка.
Она продолжала ласкать его, словно поклоняясь ему. Она стонала, держа его во влажном рту, и от этой вибрации по его позвоночнику пробегали мурашки.
— Да — возьми его… — хватал он ртом воздух. Пытаясь заполнить лёгкие. Она резко откинулась от него и принялась работать кулаком — один раз, два.
— Тебе нравится, Том?
Иллюзия разбилась на осколки, когда Том встретился с тусклым взглядом ореховых глаз Вальбурги. Его глаза сузились, и он рыкнул от разочарования. Вальбурга улыбнулась ему, а он лишь хотел стереть эту улыбку проклятьем с её лица. Он грубо схватил её за волосы и всадил ей обратно в рот.
— Заткнись, — отрывисто сказал он. — На. Хуй.
Он принялся толкаться бёдрами, долбясь ей в губы, трахая её в горло. Найдя нужный ритм, он закрыл глаза и попытался вернуть свою фантазию. Ту, что Вальбурга у него украла своим чёртовым голосом.
Том не мог остановить стоны, вибрирующие вокруг его члена. Он отчаянно пытался исказить звуки в своей голове. Сделать их нежнее, выше тембром. Представляя, что это идеальные тихие стоны, вырывающиеся из его льва, пока она ему жёстко отсасывает.