Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
— И тебя это устраивает? — спросила Гермиона. Её губы онемели от холода. В пальцах покалывало.
— А у меня есть выбор? Я давным-давно смирилась. Если мне захочется любви и романтики, мне придётся искать их на стороне, и он сделает то же самое.
— Гасси…
— Не надо меня жалеть, Гермиона, мне этого не нужно. Если я вынуждена провести остаток жизни с Игнатиусом, то, по крайней мере, я попытаюсь быть счастливой с ним.
— Это так жестоко и нечестно…
Гасси пожала плечами:
— Мои родители тоже поженились
Гермиона не могла этого представить. Её родители были из тех пар, кто держался за руку в продуктовом магазине. Им нравилось гулять вместе по вечерам. Между ними всё ещё была жива романтика. Если кто-то оказался в тупиковом браке, с чего им обрекать своих детей на это? Разве чистокровная родословная настолько важна?
— Иногда договорной брак оборачивается хорошо! — сказала Гасси с несколько притворным энтузиазмом, направляясь вниз по лестнице. Гермиона следовала за ней. — Посмотри на Септимуса Малфоя с женой. Он от неё без ума. Но она и потрясающая красотка, так что это, должно быть, помогает.
— Лонгботтому тоже организовали договорной брак? — спросила Гермиона.
Гасси обернулась на неё, долгое время рассматривая, а потом ответила:
— Нет, Лонгботтомы из тех семей, кто отрицает чистокровные брачные договорённости. С недавних пор они совсем отдалились от общества, хоть и остаются его членами.
— Тогда почему ты не можешь быть с Арчи?
Гасси выглядела такой поверженной каждый раз, когда Гермиона упоминала его. Но если Игнатиус с кем-то встречается, почему Гасси не может?
— Арчи бы никогда не согласился встречаться на стороне… Он из тех, кому нужно либо всё, либо ничего, понимаешь… Это одна из причин, почему я люблю его, — но также и почему мы не можем быть вместе.
····?·* ?? ?*·?····
Том смотрел на огонь в гостиной Слизерина. Уже было поздно, почти одиннадцать вечера. Небольшая группа слизеринцев сгрудилась в углу, работая над эссе по зельеварению к завтрашней сдаче. Вальбурга подсела к ним, но он не поздоровался с ней.
Он обернулся на окно, которое выходило на тёмную пучину Чёрного озера. Можно было различить несколько теней рыб, проплывающих мимо, но без солнца вoды лишь добавили зловещей темноты гостиной Слизерина.
Эта девчонка Крауч пыталась раздразнить его. Он знал это. Но не мог выбросить из головы её слова.
Одежда не требуется после танцев — намёк был кристально ясен. Гермиона собирается пойти куда-то с Куффом после? Позволить ему снять с неё платье и показать, что скрывается под ним.
Гермиона этого не сделает! Она хорошая… Она невинная. Но опять же, почему её подруга это упомянула? Ей хотелось,
От этих мыслей у него закипала кровь. У Куффа не было права! Гермиона принадлежала ему, ни Куффу, ни кому бы то ни было ещё на этой чёртовой планете! Том выцарапает его глаза, если он посмотрит на неё в любой степени раздетости. Вырвет его язык, если он когда-либо попробует её на вкус. Если Куфф когда-либо услышит придыхание стонов Гермионы, Том будет пытать его, пока кровь не польётся из его ушей. А если Барнабас-хуев-Куфф проникнет в неё какой-либо частью своего тела, что ж, — Тому придётся его убить. Мир от этого ничего не потеряет.
Если кто-то и будет раздевать Гермиону после танцев, так это Том. Она отказывалась надеть зелёное, но он не мог перестать воображать зелёное платье, подчёркивающее её изгибы, открывающее верх её груди. Простой рывок — и эти идеальные холмы вырвутся на свободу для него. Дёрни ещё раз — и ткань слегка порвётся. Тогда уже будет неважно, ведь платье и так испорчено, и он сорвёт с неё остатки. Они доведут себя до неистовства страсти. Он жёстко её оттрахает где-то в алькове. Или, может, в пустом классе, чтобы можно было заглушить стены. Он не хотел, чтобы кто-то услышал, как она будет стонать его имя, когда кончит с погружённым в себя его членом.
Пламя угрюмо потрескивало. Том не мог сосредоточиться. Он пытался забыть о ней после того, как наблюдал, как Куфф пригласил Гермиону на танцы. Избегал библиотеки по вечерам. Не обращал на неё внимания на нумерологии, хоть и наложил заклинание вокруг своего сиденья, чтобы держать подальше яблочный аромат. Запаха было достаточно, чтобы он лишился рассудка. Она сводила его с ума. Он терял свою чёртову голову. Чем больше он делал вид, что ему всё равно, тем становилось хуже. Тем больше он зацикливался на ней.
Том не признавал очевидного. Знал это, но не мог принять. Лишь в его снах ничего из этого больше не имело значения. Он самозабвенно трахал её каждую ночь. Терялся в фантазиях о ней. Затаскивал подальше в тени, где она может быть его королевой.
По утрам он просыпался задыхающимся и беспокойным. Часть его разума заставляла его вновь закрыть глаза и вернуться в мир грёз, но он никогда не слушался. В итоге он выкрал зелье сна без сновидений из больничного крыла, чтобы насладиться покоем. Но потом… он стал скучать по этим снам.
Он продолжал жить в этом невыносимом состоянии каждый день. Всё было в порядке до сегодняшнего столкновения.
Том посмотрел на раскрытую на коленках книгу. Он пытался прочитать про заклинание Патронуса, твёрдо намереваясь вызывать телесного Патронуса. Пока что всё, на что его хватало, — несколько струек дыма. Он взял в библиотеке «Заклинания защиты и запугивания», которая широко охватывала эту тему. Возможно, понимание теории поможет.
Он бесстрастно смотрел на написанные слова.