Самая яркая звезда на небе

Tippilo

Как много прошло времени? Гермионе не хотелось останавливаться. Здесь было всё, чего она желала! Пунш, печенья и танцы. Музыка. Друзья. Лица.

Здесь было так много лиц. Они все размывались в один водоворот движения перед её эйфоричным взглядом.

Вскоре её нашла Гасси. Она что-то ей сказала. Гермиона не могла разобрать слов. Её голос казался чем-то приглушённым. Она выглядела обеспокоенной. О чём она беспокоится? Наверное, ей тоже нужно запереть все свои тревоги в коробочке и разобраться с ними завтра.

Возле неё стоял Барнабас.

Она не могла перестать улыбаться. Чем больше она кружилась, тем больше теряла ориентацию в пространстве. Ей было жарко. Может, это из-за всех этих танцев? Чувство свободы превращалось во что-то более зловещее.

Ей стало тошно.

Начал падать снег. Где Гасси? Разве её здесь не было? Из-за давящего жара Гермионе стало трудно дышать.

Потолок отражал мягкие снежинки, падающие с неба. Может, если она выйдет на улицу, ей станет лучше. Снаружи наверняка холодно. Здесь она изнемогала от жары. Её ноги дрожали. Неужели она перетанцевала?

Рука Барнабаса обвила её.

— Двери… — сказала она, пытаясь дотянуться до выхода на улицу. К хрустящему ночному воздуху.

— Не сейчас, — он произнёс больше, но она смогла разобрать лишь это. Он продолжал говорить — звуки не имели смысла. Или он уже перестал разговаривать?

Гермиона начала двигаться. Её ноги едва удерживали её вес. Она ухватилась за что-то в зоне досягаемости, чтобы не упасть.

С кем она говорила?

Ах да… С Барнабасом Куффом. Он направлял её крепкой хваткой, ведя её… куда-то. Куда они отправились?

Гермиона запуталась в своих ногах, её опора подогнулась, а рука её обхватила. Она не видела, чья это рука. Этот человек поставил её на ноги.

Замок кружился, но она больше не танцевала… или танцевала? Нет, Барнабас куда-то её вёл. Барнабас… её спутник.

Её стошнит. Она сказала ему об этом? Ей нужно, чтобы он знал. Тогда он выведет её наружу. Она сказала ему, что хочет уйти куда-то, где холодно?

Она услышала приглушенные крики. Гермиона поняла, что уже не идёт. Кто кричит? О чём они ссорятся? Она не понимала, что они говорят. От этого её голова заболела сильнее. Раскалывалась. Жар. Было так жарко. Неужели больше никому не жарко?

Её сжала рука. Но она не хотела быть ближе к этому человеку! Она и так горит. Почему никто не потушит огонь?

С кем она вообще?

А… Барнабасом…

Гермиона покачнулась. Музыканты ещё играли? Тогда почему она качается. Должно быть, это из-за музыки. Хотя она её не слышала. Но она должна быть там.

Это не Большой зал. Где она?

С Барнабасом Куффом… точно.

В её голове раздался визг. Крики эхом отражались по её мозгу. Колени подкосились. Теперь она была на полу. Она попыталась встать. Бесполезно. Она ударилась носом. Попыталась снова. Без шансов. Она застряла. И захныкала.

Что-то подняло её.

— Гермиона, ты в порядке? — слова показались до странности резкими. Она чувствовала себя в ловушке, её тело истекало пoтом от невыносимого жара. Платье было слишком

тяжёлым. Она не могла дышать. Задыхалась.

Этот запах — кедр и перечная мята. Неземной аромат. Она хотела зарыться в него носом.

Она закружилась. Кто-то заговорил. Кто с ней разговаривает? Ей нужна помощь.

Пожалуйста, помогите…

— Блядь!

····?·* ?? ?*·?····

Том дулся возле стены, а Вальбурга жаловалась, что они не танцуют. Ныла и ныла о том, что он танцевал с Гермионой Грейнджер, но не с ней. Она знала, что он не хотел идти с ней на танцы. Сама виновата. Получила по заслугам.

— Абраксас! — рявкнул он. Резкая вспышка ярости испугала Вальбургу, и она отпрыгнула от него.

Абраксасу Малфою хватило благопристойности, чтобы выглядеть непонимающим, когда он подошёл к Тому. Он распознал настроение Тома именно таким, каким оно было — смертоносным.

— Да? — коротко спросил он.

— Потанцуй с Вальбургой, — это не было просьбой. Это был приказ. Вальбурга состроила кислую мину, а её лицо перекосило угрюмое выражение. Абраксас осмотрел Вальбургу, его ухмыляющийся взгляд блуждал по её фигуре.

Если Абраксасу хочется выебать Вальбургу — пожалуйста. Тому всё равно. Его рана была такой тугой, будто он вот-вот порвётся по швам. Ему нужно отправить Вальбургу подальше.

Абраксас включил своё обаяние и низко поклонился перед невыносимой ведьмой. Он поцеловал её руку и пригласил на танец. В конце концов, к большому облегчению Тома, они ушли прочь.

Он видел, как Гермиона смеётся и танцует с Барнабасом Куффом. К ним присоединились некоторые её друзья.

У него закололо кожу, когда Куфф обвил своей рукой её талию и прижал её к себе. Каков мудак. Ему непозволительно класть на неё свои руки, какой бы ни была причина. Держать её так близко, вдыхать сладкий аромат. Нежиться в тепле её тела, прижатого к его.

У Барнабаса Куффа нет на это прав!

Когда Куфф смотрел на неё, то видел лишь симпатичную шатенку с кружевным голубым платьем и карамельными глазами. Он был слишком поверхностным, чтобы увидеть глубже. Парень не замечал масок, которые она надевала для защиты от окружающих. Он никогда не понимал, что она носит с собой паутину тайн. Вся её история жизни была ложью. Он был слишком поглощён собой, чтобы заметить, насколько одинока Гермиона. Внутри неё скрывалась грусть, спрятанная от всего мира. Несчастье, от которого Тому было больно.

Барнабас Куфф понятия не имел, насколько она гениальна. Что она знала магию за пределами любого уровня подготовки Хогвартса. Единственным человеком с таким же уровнем навыка был только сам Том.

Он в курсе, что её ничуть не заботит квиддич? Или что ей нравится кофе с изрядной порцией сливок, но без сахара? Он знал, что на всех её перьях недостаёт пуха, потому что она гладит пёрышки, пока занимается?

Том сомневался, что Куфф когда-либо видел её открытой и уязвимой. Прижимал её к себе, пока она плакала…