Самая яркая звезда на небе

Tippilo

Нет… Куфф никогда не видел Гермиону так, как Том.

Её улыбка растянулась от уха до уха, излучая чистое наслаждение. Будто она хотела, чтобы Куфф её коснулся. Том мог сказать по её взгляду, что не Куффа она вожделела.

Разве нет?

Да, её выражение лица было лишено её обычной страсти. Она не хотела Барнабаса-хуева-Куффа. В этом Том был уверен. Он должен был — ему нужно было в это верить. Если не будет, он сойдёт с ума.

— Что с тобой происходит, Том? — Райнхардт Лестрейндж, должно быть, единственный человек, которого он в этот момент мог вытерпеть, подошёл к нему с кубком в руке, медленно от него отпивая.

—

Я в порядке, — он ощущал, как истинное безумие прокрадывается в его мысли. Он чувствовал, как его вены горят от ярости, и не мог выяснить почему! Почему эта девчонка всегда проникает ему в самую душу? Что в ней такого особенного?!

Мало того, он ещё и сорвался на неё во время танца! Зачем он пошёл и намекнул ей, что она шлюха, раз пришла под руку с Барнабасом? Несмотря на её попытки спрятать боль, он знал, что слова ранили её.

И как ему это исправить?! Всё должно было пойти не так! В последнее время он не мог контролировать свои мысли, а уж тем более то, что изрыгал его рот. Это не похоже на него! Что он вообще творит?!

Ему надо сосредоточиться! Подумать! Он жаждал избавления от этого безумия! Ему нужно спокойствие! Но в последние три недели его мысли перестали нестись вскачь, только когда она была перед ним на раковине в туалете. Когда он вдыхал воздух из её лёгких и пробегался руками по её коже. Весь хаос в голове оборвался, и он существовал только в моменте. Он никогда не чувствовал себя настолько живым.

Всё закончилось слишком быстро.

Куфф кружил её, а она споткнулась о собственные ноги, упав в его объятия и смеясь.

Том рыкнул и провёл рукой по волосам.

— Понятно… — сказал Райнхардт, проследив за взглядом Тома.

— Что?!

— Ты ревнуешь. Ты хочешь девчонку? А он её получил.

— Какого чёрта?!

— Всё, что ты делал сегодня вечером, — наблюдал за ней. Ты не то чтобы тонок.

— Я… Он не получил её!

— Уверен?

Том стиснул зубы так сильно, что у него заболел подбородок. Барнабас-хуев-Куфф не получил её. Она не хотела этого мудака — это просто смешно!

Некоторое время они молчали. Наблюдали, как стихает музыка танца.

— Чёрт! — его тело вибрировало от напряжения.

— Что между вами? Ты самый популярный парень в школе. Девчонки практически умоляют тебя о внимании.

— Она не хочет меня, — слова нехотя сорвались с его губ.

— Сомневаюсь.

— Она не хочет меня! — даже произнося это вслух, какая-то его часть не верила в сказанное. Она хотела его… он знал это. Он мог это чувствовать. Просто она пока этого не поняла. И вот они здесь: Том наблюдает за её танцем с каким-то другим парнем.

— Так в этом всё дело? Ты бесишься, что девушка тебя не хочет. Ты хочешь того, что не можешь получить.

— Разговор окончен.

— Том.

— Окончен! — он не потерпит, чтобы его считали мелочным! Всё было не так банально, как желание получить то, чего у него не может быть. Ничто не говорило о том, что он не может получить Гермиону Грейнджер. Она будет его, даже если для этого ему придется применить проклятие Империуса.

Но заставить её не будет достаточно. Это дёшево и просто. Он должен залезть к ней в душу так же, как она в его. Это будет чертовски приятно…

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Райнхардт не двигался, ожидая, чтобы Том либо заговорил с ним, либо сказал убираться. Когда Том вновь открыл глаза, он заметил, что Гермиона разговаривала со своей подругой, Августой

Крауч. Джулия Браун и Альфред Хенсли — пара, с которой дружил Куфф, — танцевали возле них. Вообще, они не столько танцевали, сколько страстно сосались посреди танцплощадки.

Барнабаса Куффа нигде не было видно.

— Райнхардт, что случилось между вами с Джулией Браун? — Том взглянул на Райнхардта. Мальчик бесстрастно смотрел на него в ответ. Резкая смена темы застала Райнхардта врасплох.

Он открыл рот, но быстро его закрыл. Том смотрел, как дёргается его горло, когда он тяжело сглотнул и спросил:

— С Джулией?

— Да, ты встречался с Джулией Браун в прошлом году. А теперь нет. Что случилось? — Тому всегда было ни к чему спрашивать друга о его отношениях с девушкой. Ему было бы всё равно, если бы у него не было личного интереса в том, чтобы узнать, как устроены девушки. Что их цепляет? О чём они думают?

— Мы расстались, — ответил Райнхардт. Он отвёл взгляд, решив, что кирпичная стена была гораздо интереснее всего происходящего в Большом зале.

— Я знаю, что вы расстались. Я хочу знать, почему.

Райнхардт скривился, осторожно выбирая слова перед ответом:

— Я бросил её.

Том нахмурился. Друг отказывался на него смотреть.

— Лестрейндж, твою мать, если ты продолжишь уклоняться от чёртова вопроса, я…

Райнхардту не хотелось узнать, что сделает Том:

— Я бросил её, потому что она любила меня, а я не любил — не мог любить её. Она всё распиналась о нашем будущем. Спланировала всю нашу жизнь. Моя семья настаивала на нашей паре. Хорошенькая чистокровная принцессочка. Она была милой. Мне нравилась её компания, полагаю… но она смотрела на меня своими огромными наивными глазами, и я пугался! Ей хотелось большего! Она пыталась двигать нас дальше. Сказала мне, что я тот самый — единственный для неё. А потом наши семьи заговорили о свадьбе. Разговоры об объявлении помолвки и детях. Джулия согласилась, но это казалось слишком скорым! Она сказала, что легче всего просто со всем соглашаться. Сказала, что это не случится завтра, и нет вреда дать семьям планировать! Я думал, всё в порядке. Мне это по силам. А потом она сказала, что любит меня. Она ждала, что скажу ей то же самое в ответ. Я поперхнулся. И больше не смог это выносить. Притворство, которое…

— Замолчи, — сказал Том. Трескотня Райнхардта доводила его до ручки. Его лицо покраснело, глаза расширились, и он смотрел в пустоту.

Значит, Райнхардт разбил девчонке сердце, и она утешилась Альфредом Хенсли, скучным грязнокровкой. Наверное, она специально выбрала маглорождённого, чтобы задеть эго Райнхардта. Но Райнхардт ничего не сказал о том, что Джулия с кем-то встречается. Его это не трогало.

Но Райнхардта кто-то любил? Эта мысль кружилась в голове Тома. Никто никогда искренне не любил его. Но он и не искал любви. Даже сейчас он не был уверен, что хотел её.

Но он хотел Гермиону Грейнджер. Так сильно, что не мог отрицать.

— Твои родители не заставили тебя заключить непреложный обет? — спросил Том. Абраксас заключил, сказал, что женится на девушке, которую хотела его семья, и будет трахаться на стороне с кем пожелает. Том никогда не спрашивал Норриса.

— Нет, моя бабушка сказала, что откажется от отца, если он заставит меня, — сказал он, ухмыльнувшись, будто от нежного воспоминания. — Её всегда возмущал обет, который её семья заставила заключить с моим дедушкой.