Самоидентификация
Шрифт:
Спустя год я смотрю на страницу Оксаны на «вконтакте», и она вся вроде как светится счастьем, и у нее ребенок и муж, и она помешана на какой-то буддийской хрени… Enlightened, you know, цитируя Паланика. Жизнь удалась, думаю я. И мне не жаль, что не со мной. И я даже не злословлю на этот счет. Мне слишком сильно наплевать теперь, год спустя. Слишком бесцветно. Безвкусно. Без ассоциаций. Мертвенно.
Жму на то, что осталось от кнопки звонка. Жора открывает довольно быстро. Сонный. В семейниках. Заросший, как обезьяна.
– Здорово, -
Кивает, явно не станет жать руку, и я передумываю протягивать.
– Побазарим?
Мне кажется, использовать «пацанский» жаргон у меня выходит уже как-то неловко. Привычки – натуры. Множественные. Каждая новая может снести старую с фундаментом. Жора кивает и захлопывает дверь перед моим носом. Я должен как-то это понять, но долго думать не приходится. Спустя минуту или даже меньше, он выходит – уже в джинсах с расстегнутым ремнем, черной футболке и джинсовой куртке.
– Пошли, холодненького возьмем. Нездоровится, - наконец, прорезается его голос.
Хочу подколоть его вопросом, не успел ли он подчистить зубы за это время. Пытаюсь вспомнить, служил ли он в армии. Вспоминаю. Служил. Год.
– Сорок пять секунд выдержал, - улыбаюсь.
– Этому давно не учат, - ворчит, идет впереди на шаг. – Учат мести тротуары. Убирать снег. Не убить, по крайней мере, себя, стреляя. И все. И то – не всех.
– Граница на замке, и враг не пройдет?
– Ага, - кивает, поглаживает висок. – Но я вспомнил, что умею набирать текст в «ворде» и еще кое-что, и подмазался «хакером». Год дрочил в штабе.
– Специалист, - улыбаюсь. – А почему не в автомобильный… ну, типа…
– Не умничай, - фыркает. – Этого мне и по жизни хватает – слесарки. Как сам? – несколько замедляется, когда мы переходим дорогу, чтобы по тротуару дойти в ближайшую «Пятерочку», насколько я понял.
– Как огурчик.
– В пупырышках, и попка горькая?
– Ну, да. Про Толика пока ничего?
– Откуда? По крайней мере, мне никто не звонил. Я давал номер. Свой и его брата.
– У Толика есть брат? – с искренним удивлением.
– Был в отъезде. Пару лет. Недавно вернулся из… ммм… командировки.
– Срок?
– Вроде, нет, - жмет плечами. – Говорит, работал на каких-то бандитов, возил кого-то. Прописку сделал в Екатеринбурге. Успешный человек.
Хмыкаю.
– Был, - добавляет с ухмылкой. – Но трахнул одну бабу. По ее желанию, но против желания ее папки. Папка поставил условие – или женись, или исчезнешь. Тот – не будь дурак, – приехал сюда. Год как здесь.
– Работает?
– В основном, - кивает с саркастическим видом. – Побирается. Поебывает кого-то временами. Живет, как кусок говна. Прячется. Говорит, трудный период.
– Всякое бывает.
– Не у всех проходит. Прошу, - скалится, открывая передо мной дверь в «Пятерочку» - уже не такую белую, как при открытии и с трещиной на большой типовой ручке.
– После Вас, - кланяюсь.
На кассе перед
– Болеешь? – ухмыляется кассирша лет за пятьдесят, а то и шестьдесят – жирная, с растрепанными волосами и гнилыми зубами старуха в неформальном платке и униформе «Пятерочки», пробивая после жориного пива мой лимонад.
– Лечусь, - изображаю вежливую улыбку; приятно, что старые хабалки на роли обслуживающего персонала не только в Питере хамят клиентам своим панибратством.
– С тебя девяносто пять.
Жора протягивает мне «полтинник», но я отмахиваюсь, кидаю кассирше «сотку» и, пробормотав «Сдачу на чай», беру бутылку и ухожу. Жора молча следует за мной. Уже на выходе я слышу краем уха, как пришедшая в себя кассирша что-то орет про меня, вроде «охуевший какой».
– Хорошо им платят, - ухмыляется Жора.
– Не хуже, чем другим, мне кажется.
– Выбора немного.
– Выбор есть всегда. Когда персонал правильно мотивирован и подобран, все идет гладко.
– Не везде, - не унимается Жора.
– Забей, - отмахиваюсь. – Лучше расскажи мне, все-таки, что там с Лизой было.
Жора мельком смотрит на меня. Мы садимся на скамейку рядом с каким-то незнакомым мне жилым домом – маршрут по его инициативе.
– Знаешь, а мне и сказать нечего.
– Ты определенно темнишь, mein Kamerad, - отпиваю колы. – Просто скажи в двух словах.
– Ты с Ирой познакомился?
– серьезно спрашивает он.
– Допустим. Не совсем. Я и раньше ее знал. Вроде.
– Спросишь у нее. Я и не знаю толком ничего.
– Все ты знаешь, козел ты этакий! – возмущаюсь.
– Расслабься. Попробуй другие вопросы и другой тон. Я… уставший чересчур, чтобы с тобой спорить.
– Я просто хотел… - вздыхаю. – Не важно, в общем.
Тишина длится с минуту. Мимо изредка проезжаю старые, усталые машины. Вдалеке кто-то кричит на своего оппонента. Шумит перестуком амортизаторов очередная электричка. Мир кажется прозрачным, но в действительности он скорее мутный, как старое оргстекло.
– Чем занимался Толик? После возвращения.
– Хрен знает, - Жора будто стал холоднее. – Вроде работал понемногу. Грузчиком. В последнее время, вроде, ни черта не делал.
– Альфонс? – шучу.
– Да ты Петросян, - хмыкает Жора. – Он нашел, так сказать, свою семейную ячейку. С алкашкой, сдвинутой на голову, страшной.
– Ты с ним общался?
– Старался избегать. Да и зачем?
– А что с ним было вообще?
– С Толиком? – словно потерявшись, спрашивает. – Вообще, с Толиком все было не так. Все как-то криво.