Самоидентификация
Шрифт:
– Закончили на этом?
Вздыхаю.
– Наверное.
– Отлично, - нервно выходит, качая бедрами и сжимая полотенце в руке.
Вселенная сжимается в точку нуля, и наступает пустота. Внутри. Будь, как будет. Может, ничего и не случится.
Все просто пройдет.
Пройдет.
День проходит бесцельно. Она уехала домой. Лежу на кровати и тыкаю в «айпад». Болтаю со знакомыми через «вконтакте» и «фейсбук». Зачем-то листаю страницу «википедии» про рак мозга.
«Ты дома еще?» - Вик.
«Ну,
«Херово. На Нахимовском мента нашли мертвого, прикинь? Мне Машка скинула»
«Можешь не скидывать»
«Из ВОХРа мужик» - игнорирует мое отсутствие интереса.
«Едешь сегодня к Стасу?»
«Ежова трахается с Зайцевой – чикой, с которой ты позавчера болтал, прикинь?»
Пауза. Протираю глаза. Отвечаю что-то невнятное и вроде как забавное знакомой одногруппнице.
«На драг что ли?» - наконец, видит мое сообщение Вик.
«Типа того»
«Да а как же. Созвонимся. Ладно, я обещал еще к матери заехать. Давай»
Вик – по сути, домашний мальчик. С домашней девочкой. Наркоманом и деградантом он становится только в нашей компании. Сейчас он на годовой «академке», и поэтому живет в Москве. Вообще, ему предстоит еще последний курс в LMU в Мюнхене. Начитанный полиглот, тусовщик и наркоман. Маменькин сынок по совместительству.
«Здорово. Тебя сегодня отпускают погулять, засранец?» - Димка, приближенный нашего круга, сын депутата Думы.
«Не знаю. Но когда вылезал из постели твоей мамаши, она просила взять тебя с собой погулять» - пошло, но забавно.
«Сучка, - смайлик.- Как там дела с твоей? Мне птички нашептали, у вас какие-то терки»
«Пожарь своих птичек. Она уезжает»
«Бля, мужик, соболезную»
«Да ладно»
«Ну, ты это, не унывай»
К сообщению прикреплена аудиозапись «Уматурман – Гороскоп», видимо, из-за наличия в тексте призыва «не ссы»
Усмехаюсь и отвечаю песней «Ленинград – Хуйня»
Смайлики в ответ. Душевный и глубоко осмысленный диалог.
Димка учится, как и я, в МГУ.
Контрастный душ. Ледяной ливень почти не вызывает эмоций. Холодно внутри.
Голый, лежу в кресле, досыхаю. Телефон Кати выключен. Вряд ли она в метро. Не рвусь выяснять. Перед уходом она выдала что-то едкое. Я не слушал. Так было лучше. Я остался там же. Это не круто. Но лучше, чем сорваться.
Прикидываю, чем подкрепиться. Мысли о ресторане и, тем более, готовке вызывают тошноту. Заказываю пиццу. Откладываю мобильник. Встаю из кресла. Тряся спонтанной эрекцией, подхожу к окну.
Москва в движении. Если бы я точно знал, какой сегодня день, мог бы сказать, сколько баллов дают «Яндекс.Пробки». Но я буду знать даты только завтра. Сегодня не интересно. Гуляю по квартире. Представляю, что остались только стены. Подбираю бутылку от какого-то французского вина, которую почему-то забыла уборщица. Горничная, то есть, мать ее. Старая овца. Может, она решила, что я собираю пузыри от «Лейрд» или «Кристалл». Или отложила
Иногда здесь пустынно. Замечаю, проходя в гостиную. В сущности, у себя дома я обычно один. Иногда с тусовкой, девочками облегченного поведения. Но в последний год и в этой квартире – все чаще со своей девочкой. В общем, когда отец брал мне эту хату на 186 «квадратов» на Смоленском бульваре, он понимал, что делает подарок на вырост. Иначе не стал бы вкладывать в конуру для моих тусовок, сна и секса 87 миллионов. Это был подарок на мой прошлогодний День рождения. В любом случае, к этой квартире я привык быстрее, чем к двухкомнатной халупе за 13 миллионов, которую купил по своей инициативе, когда отпросился жить отдельно. Там было как-то серо, жутко. Надеюсь, здесь также не станет. Закрываю жалюзи на окне высотой почти в стену.
Звонит консьерж. Прошло достаточно времени, чтобы привезли пиццу. Немного смущаюсь тому, как пропустил сквозь сознание все эти пустые минуты.
Алессио напряженно крутит мобильник в ладони. Мик стоит, засунув руки в карманы. Его девушка Наташа – рыжая длинноногая фотомодель, - болтает с кем-то из знакомых девчонок. Вик явно уже накурился и радостно улыбается мне, крепко обнимая за талию левой рукой свою Машу. Маша фыркает и отводит нос от его лица. Прет анашой. Домашний мальчик.
– Вот ты какой, северный олень!
– Димкин голос; руки у меня на голове в форме ветвистых рогов.
– Твою… - резко оборачиваюсь, вздыхаю; что с него возьмешь?
– Давно не виделись, цыпочка, - лезет обниматься; не сопротивляюсь. – Ты как?
– Нормально.
– Да ни хрена себе. Мужик. Я бы уже обдолбался с таким раскладом.
– Не сомневаюсь.
– Козел, - отворачивается, высматривает кого-то в припертой несколькими машинами толпе сзади. – Эй, Джесси, чеши-ка сюда.
– Из Америки телку притащил? – смеется Вик.
– Как же, - усмехаюсь.
Джесси – блондинка с загаром, граничащим с обугленностью, - подходит к Димке и хлопает его по заднице.
– Вызывали?
– Да, знакомься, - Димка тычет в меня пальцем. – Это Самый Настоящий Мужик.
Джесси смеется.
– Очень приятно, Женя, - протягивает ладошку с длинными, как рыцарский меч, ногтями.
– Весь кураж сбила, - фыркает Димка. – Ладно, дальше знакомить не буду, ты на него западаешь.
Теперь уже меня пробирает на смех.
Димка пятерней вгрызается в обтянутую лосинами ягодицу Джесси, урчит. Отправляет ее погулять.
– Прохладно, - бормочу, принимая предложенную Димкой сигариллу.
– Херня, - махает рукой подслушивающий Вик; Маша куда-то испарилась. – После первого старта тут будет жарко.
Мик шумно сплевывает на асфальт.
– Ты прав, - мне. – Прохладно.
– Кто-то недовольный? – Стасон – высокий темноволосый парень неопределенного возраста, - подходит и жмет руки всем, кто стоит в нашем скромном кругу.