Самый лучший комсомолец. Том третий
Шрифт:
— Фантазёр! — конспиративно отмахнулся от меня дед Паша.
В дверь заглянул дядя Герман:
— Сережа, Анатолий Павлович звонит.
Пожав плечами на вопросительный взгляд Судоплатова, выбрался из-за стола и вышел в раздевалку вместе с КГБшником. Подобрал болтающуюся в воздухе трубку висящего на стене телефона:
— Ткачёв.
— Мама родила! — раздался оттуда радостно-нервный вопль папы Толи. — Четверых пацанов!
— Скольких?!! — метафорически схватился я за голову.
— Четверых! — повторил он. — Я в Москве пока останусь,
— Понял! — отозвался я, и Судоплатов-младший повесил трубку.
Вернувшись, поделился хорошими новостями со старшими товарищами.
— Аж четыре внука привалило! — возрадовался дед Паша. — А говорили три будет. Недооценили Судоплатовых эскулапы наши!
— Надо это дело обмыть! — твердой министерской рукой направил нас Николай Анисимович.
Глава 11
Просидели старшие товарищи почти до трех — об этом мне рассказал присоединившийся к банным процедурам Филипп Валентинович сегодня перед отъездом, потому что вчера я не выдержал и сбежал еще до полуночи под добродушные подколки. Нафиг, у меня режим!
К их чести, поутру товарищи генералы держались молодцом, погрузились в машину, и Николай Анисимович сильно расстроил:
— Еще как-нибудь заглянем!
— Обязательно заглядывайте, Николай Анисимович! — вежливо подыграл я и помахал отъезжающему кортежу ручкой.
— Тяжело было? — спросила благополучно вернувшаяся вчера вечером Виталина.
— В целом — весело, — честно признался я. — Но половина дня в помойку. И в Москву ехать хоть и радостно, но мимо графика. Придется оптимизировать!
И, как только я собрался идти в монтажку добивать «Петрова и Васечкина», чтобы прямо завтра его в Минкульт и отвезти, к крылечку ДК подъехала новенькая черная «Волга». Судя по номерам, очередная премия благополучно добралась до нашего главного по поросятам.
Сначала открылась пассажирская дверь, и оттуда выпрыгнула жизнерадостно хрюкнувшая, украшенная темно-зеленым бантиком Варвара — уже под сорок килограммов весит! Со стороны водителя выбрался сам Аркадий Викторович:
— Доброе утро, Сергей, Виталина.
— Здравствуйте, Аркадий Викторович.
Пока девушка чесала хрюшку, свиновод спросил:
— А чего это за картинки на машине товарища Министра?
— Авторства Нади Рушевой. Краску наносили специальным способом — аэрографией, — ответил я.
— А мне так можно сделать? — кивнул он на «Волгу». — Только не с собаками, а с ней? — улыбнулся любимому питомцу.
— Варвара Наде нравится, — с улыбкой покивал я. — Мы к вам заглянем на днях.
— Спасибо! — поблагодарил он, открыл дверь перед свинкой, забрался в машину сам, и они уехали.
— Нужно спецгараж открывать, — решил я. — По насыщению личным транспортом наш совхоз уже и так впереди планеты всей, а дальше будет еще лучше.
Отзвонившись из кабинета куда положено с новым указом, снова не смог добраться до плёнок — прибыли
— У нас вроде бы получается! — нескромно заявила Виктория Викторовна после приветствий и протянула мне пяток разлинованных и покрытых карандашными зарисовками листочков.
Уселись, и она начала показывать мне где тут и что, пока оказавшийся вполне сносным художником дядя Андрей застенчиво глазел в окно.
— Давным-давно могущественные маги в ходе ритуала изобрели могущественный артефакт, способный исполнить любое желание. Мы с Андреем решили назвать его «Священный грааль».
— Та-а-к, — протянул я, узнавая в рисунках дяди-игромана отдаленные черты давно знакомых персонажей.
— Для активации артефакта необходимо провести обряд… — продолжила Виктория Викторовна.
Да откуда ты спёрла концепцию «королевской битвы»?! Стоп! Без паники! Как там было? «Теорема о бесконечных обезьянах»? Подходит!
— Соски в журнале публиковать нельзя, — хентая в принесенных рисунках конечно же не было, но я все равно решил подстраховаться.
— Да что ты такое говоришь, Сережа? — полыхнула щечками учительница. — Максимум — товарищеские поцелуи.
Не понимает, что вся суть в очень пошлом ритуале передачи маны.
— Не пойдет, — не удержался я. — У вас здесь люди убивают друг друга, это уже не подростковая манга, а штука для аудитории постарше.
— В журнале есть и похуже, — насупилась Виктория Викторовна.
— Есть, — признал я. — И ваша появится, но только за рубежом — подобное даже мне не пропихнуть. Пока.
— За рубежом нас устраивает! — просветлела учительница и призналась. — Как-то смущает это все, когда картинок больше чем текста. Это даже не сказка, а…
— Целостное визуально-текстовое произведение, — прервал я ее сеанс самобичевания. — Барды, например, настоящий культурный феномен. Здесь — что-то похожее: сольное или узкоколлективное творчество. Графические романы, если хотите. Инерция мышления упирается в классового противника — он, во-первых, навесил ярлык на истории в картинках, наплодив комиксов для малолетних, а во-вторых — превратил мультипликацию в чисто детское развлечение. Это, — хлопнул по листочкам. — Просто форма художественного произведения и нужно быть глупцом, чтобы ею не пользоваться.
— Ты прав, Сережа, — поспешила меня заверить Виктория Викторовна.
— Теперь давайте перейдем к вашей манге, — я вооружился карандашом. — На мой взгляд, нужно добавить следующее…
Училка залилась краской, дядя Андрей заржал.
— Еще нужен персонаж в виде девочки-младшеклассницы, ее участие в замесе кратно повысит накал драмы. Умирать, понятное дело, должна медленно и мучительно…
— Сережа… — попыталась меня остановить учительница.
— А еще нужна концепция гарема…