Самый желанный герцог
Шрифт:
Софи никак не могла найти его. Она бродила по нескольким длинным коридорам, которые, казалось, никогда не закончатся, ее ноги замерзли и сделались грязными, а влажные волосы холодили шею и… стойте! Неужели это парадная дверь?
Она быстро переместилась по мраморному полу вестибюля и положила руку на замок. Дверь не двигалась.
Заперто? Ее заперлив доме?
Не в силах поверить в это, девушка могла только бессмысленно раскачивать застывший замок. О чем только Грэм думал, когда оставил ее здесь подобным образом? Только ненормальный, тупоголовый человек привезет женщину в заброшенный дом, украдет ее одежду и запрет ее в нем!
Софи
Все было разрушено. Она едва ли сможет соблазнять Общество, если сидит взаперти в доме сумасшедшего, и она вовсе не была уверена в том, что хочет и дальше быть любимицей этого самого Общества, потому что по большей части это утомительно и определенно скучно. Ничто не пошло так, как она задумывала. Ее волшебное платье пропало, ее лицо снова не напудрено, волосы, вероятно, выглядят так, как будто в них гнездится сова, и она снова целиком и полностью стала «просто Софи»!
Всю свою жизнь она приписывала свои неприятности тому факту, что она выглядит странно. Некрасивые девушки никому не нужны. Некрасивые девушки не должны надеяться на большее. Некрасивые девушки должны быть благодарны за то немногое, что у них есть.
Сейчас же оказалось, что недостаток у нее красоты, может быть, вовсе не был ошибкой – не в том случае, если она все еще может, в конце концов, оказаться с пустыми руками и униженной! Возможно, это вовсе не ее внешность была некрасива. Возможно, таким был ее внутренний мир. Возможно, ее жизнь была несчастной потому, что она в точности заслужила ее, поскольку стала лгуньей, воровкой и мошенницей.
Софи думала, что если она станет красивой, то это сделает ее жизнь идеальной, но из этого ничего не вышло, кроме того, что ее заперли в этом огромном, чертовски холодном пустом доме!
Она сильно пнула дверь. Дверь не возражала, но голая нога Софи резко запротестовала. Хромая, шаркая, дрожа и употребляя слова, которые она знала, сама того не осознавая, девушка вернулась обратно в «свою» комнату, главным образом по своим собственным отпечаткам в пыли.
Там она нашла поднос. Софи нахмурилась, глядя на него. Неужели он уже находился в комнате, когда она вышла из нее? Она не заметила его, но возможно она просто была слишком сердита.
Или, может быть, Грэм скрывался где-то, наблюдая за ней, прокрадываясь в комнату за ее спиной. Девушка подозрительно огляделась. Затем покачала головой.
– Голод сделал тебя странной, моя девочка.
Чай был холодным, но она поставила кружку радом с камином, чтобы согреть, и накинулась вместо этого на груши и ветчину. Быстро и аккуратно поев, Софи выпила чай, снова вымыла свои ноги в холодной воде ванны и перемотала на себе пыльную тогу так, чтобы могла по-настоящему ходить в ней. Взяв порцию ветчины, которую она не съела, девушка аккуратно завернула ее в салфетку, и, за неимением лучшего места, спрятала в складках своей одежды.
Затем она приступила к методичному обыску дома, комната за комнатой. Если Грэм ожидает, что она будет вести себя как вялая, беспомощная принцесса в башне, то он выбрал неправильную девушку на эту роль!
Грэм не спал. После постыдного эпизода вуайеризма [10] он совершил длинную прогулку по полям Иденкорта, пытаясь успокоить свой разум и составить какой-то новый план. Все, что он видел, убеждало его в том,
[10]Вуайеризм (от фр. voir – видеть) – сексуальное отклонение, характеризуемое побуждением подглядывать за занимающимися сексом людьми или «интимными» процессами.
Вероятно.
Возможно, прямо сейчас Софи хочет сделать именно это. Кажется, что в последние несколько дней он вызывает у женщин именно такую реакцию, не так ли? Он больше не прежний обаятельный Грэм. Никакого легкого смеха и глупых, поверхностных игр.
Герцог направился к небольшому скоплению коттеджей, которые когда-то были достаточно крепкими и комфортабельными, а люди в них – по крайней мере, довольными, если не на самом деле счастливыми. Сейчас эти дома разрушались и гнили, наиболее вероятно покинутые на витке спирали, ведущей вниз, вместе с остальной частью имения.
Когда Грэм был ребенком, это имение было потрепанным, но благородным. Когда он стал молодым человеком, то казалось, что оно продолжало нищать, но он отнес это впечатление на счет своего собственного увеличенного воображения, а не на счет любого настоящего упадка. Сейчас имение было в худшем состоянии, чем когда-либо, и нельзя было отрицать, что его отец нанес ему смертельный удар.
Полагаю, что я на самом деле ненавижу тебя, думал Грэм, обращаясь к этому горластому, нахальному мужчине, которого он едва знал. В действительности, я знаю, что это так, с такой же уверенностью, с какой я ненавижу каждую каплю твоей крови, которая течет во мне. Он считал, что отличается от них. Грэм полагал, что находится выше их в понимании, любезности и интеллекте, но оказалось что он – всего лишь отполированная версия того же самого человека. Он точно так же выжимал досуха все из своих людей ради собственных удовольствий, и никогда не задумывался об ответственности или самоотречении.
Что ж, сейчас он расплачивается за это. То, что он откажется от Софи, сделает его несчастным на остаток всей его жизни. Или, возможно, Грэм был слишком поверхностным, чтобы любить по-настоящему? Возможно, его тяга к Софи просто напоминала тягу избалованного ребенка, которой не желает завладеть игрушкой до тех пор, пока ему не отказались ее дать.
Господи, пусть это будет так. В противном случае остаток его жизни покажется ему очень длинным.
Наконец, с помощью хитроумной уловки, следуя за отпечатками другихследов в пыли, Софи забрела в ту комнату, которая когда-то давно должна была быть спальней Грэма. Это была единственная комната в доме – из тех, что она видела и за исключением ее собственной – в которой не было убийственной коллекции трупов животных или различных их частей.
В сундуке у основания кровати девушка нашла одежду! Красивую, замечательную одежду! Она, должно быть, принадлежала Грэму, когда он был подрастающим мальчиком, потому что сейчас она бы ему ни за что не подошла. К счастью, эта одежда очень неплохо подошла Софи. Как только она нашла шейный платок, чтобы подвязать огромную рубашку, засунула носки в ботинки, чтобы сделать их меньше, и спрятала свои волосы под найденную кепку, то вообразила, что на самом деле выглядит как настоящий мальчик!
Это было весьма редкое ощущение – двигаться в слишком большой одежде. Она заставляла Софи чувствовать себя почти крошечной! В ее сердце вспыхнула искра прощения. Так не пойдет!