Самый желанный герцог
Шрифт:
– Это ее утверждение, и она настаивает на этом, ради Бога.
– Удочерила? – Сэди заморгала. – Тогда… мы на самом деле кузины? – Настоящая семья.
Феба посмотрела на Сэди с мягким пониманием в глазах.
– Это сделал Грэм.
Его сила и уверенность никогда не оставляли ее. Девушка опиралась на него так же естественно, как и дышала – без размышлений или колебаний. Сейчас она повернулась к нему, так много вопросов вертелось на ее языке, что они сделали ее немой.
Грэм улыбнулся ей, а затем коснулся пальцем кончика ее носа.
– Ты – Сэди Блейк. Миссис
Сэди заморгала.
– Но… она ненавидит меня.
Его улыбка сделалась немного печальной.
– Я совершенно уверен, что она ненавидит всех. Я уверен, что она также ненавидит и меня, поэтому, когда ты получишь наследство, то тогда сможешь выплатить ей обратно двести фунтов.
Дейдре фыркнула.
– Они вовсе и не принадлежали ей, если уж начать с этого.
Сэди опустила взгляд на чек в своей руке.
– Разве я не должна дать ей немного этих денег? Я имею в виду, что это она настоящая Пикеринг, а не я.
– Даже не смей! – Дейдре положила руки на бедра. – Знаешь, почему она послала свою экономку в этот приют? Она искала девочку, которая могла бы сойти за Софи, чтобы выиграть приз!
Феба кивнула.
– Она наконец-то призналась, что отказалась от этой идеи только тогда, когда ты оказалась…
– Некрасивой, – закончила Сэди без намека на затаенную ненависть. – Теперь все это обретает смысл. – Она снова посмотрела на чек. – Тогда это достаточно справедливо. – Она повернулась к Грэму и с улыбкой протянула ему чек. – Для твоего Иденкорта.
Его рука легла поверх ее ладони, в которой был зажат чек.
– Для нашего дома, Сэди Уэстморленд Блейк Кавендиш, герцогиня Иденкорт. – Он поднял их сплетенные руки и поцеловал костяшки ее пальцев. – Очень приятно наконец-то встретиться с вами.
Настоящая любовь.
Она засмеялась и сделала реверанс.
– Взаимно, ваша светлость. – Затем она улыбнулась ему со всей любовью, которую, как она полагала, ей никогда больше не придется демонстрировать ему, и от этой улыбки в его глазах появилось удивление, а мистер Стикли ошеломленно вздохнул.
– Но вы можете называть меня Сэди.
Глава 34
Щурясь от солнечного света, несмотря на то, что этот свет был серовато-жемчужным и сиял сквозь облака, Вульф, спотыкаясь, вышел из трактира и вытер рукавом рот, в котором был противный привкус. Опираясь одной дрожащей рукой о дверной проем, он наклонился, чтобы сплюнуть на булыжник. Барменша позволила ему отоспаться после его загула в ее кровати, хотя утром оказалась очень расстроенной, обнаружив что у Вульфа нет ни одной монеты, чтобы оплатить ее щедрость.
В голове у Вульфа звенело, стучало, и вообще было такое ощущение, словно бригада рабочих возводила виселицу внутри его черепа. Образ петли закачался перед его затуманенным зрением на один неприятный момент. Затем он сумел рассеять его, припомнив необъятные размеры вышеупомянутой барменши.
Поддерживая себя такими воодушевляющими мыслями, Вульф сумел выпрямить спину и встать прямо. Он провел руками по своим немытым волосам, а затем разгладил спереди свой сюртук. Он все еще худощав, даже для его возраста. В сорок с чем-то лет Вульф находится всего лишь на середине своего
Передвигаясь не совсем прямо и волоча ноги, Вульф побрел по извилистым улицам и переулкам Шордича [13] ,направляясь в более респектабельные районы. Слишком плохо. Запахи мочи и сажи, покрывавшей булыжники на мостовой, заставляли его шагать быстрее, как это никогда не удавалось запаху цветов или парфюмированым ароматам более утонченного существования.
– Обратно в офис, – пробормотал он себе, а затем захихикал. – Тик-так, старик, время – деньги. – Кто же постоянно говорил это до тех пор, пока у Вульфа не появилось желание размозжить ему голову крикетной битой? Ах да. Мистер Вульф-старший имел привычку читать эту проповедь своему партнеру, Стикли Первому.
[13]Шордич (Shoreditch) – область на востоке Лондона, расположенная на расстоянии 4 км к северо-востоку от Чаринг-кросс.
Вот, наконец, и появилась бодрящая мысль. Вообразив, что он навсегда расстанется со Стикли, Вульф улыбнулся такой блаженной улыбкой, которая почти скрыла его покрасневшие глаза и зеленоватую бледность лица.
Наконец, нищета Шордича осталась позади него, и Вульф задержался возле магазина на Флит-стрит, чтобы поправить свой шейный платок. О, черт, где же его платок? Вспомнив, что он использовал его, чтобы в какой-то момент связать руки барменше несколько дней назад, он пожал плечами. Эта девка может сжечь платок, Вульфу нет до этого дела. Скоро он будет купаться в роскоши, счастливый обладатель с трудом заработанных почти пятнадцати тысяч фунтов процентов, полученных от траста Пикеринга.
Конечно же, Стикли уже будет не нужна его половина.
Пока Вульф пытался заставить свои неуклюжие пальцы сделать что-то полезное с воротником, позади него прошли две леди. Он мог видеть их дорогие шляпки и шали, отразившиеся в зеркале, и скучающего лакея, следующего за ними с пакетами. Вульф скривился от раздражения. Леди были паразитами, слишком высокомерными, чтобы оплачивать свое собственное проживание честной проституцией. Скоро у него будет достаточно денег, чтобы окружить себя нетерпеливыми проститутками и подобострастными друзьями до конца жизни.
Такое сибаритское удовольствие почти отвлекло его от разговора леди – то есть до тех пор, пока он не услышал имя «Иденкорт».
– О нет! Это ее деньги, а не Иденкорта! Говорят, почти тридцать тысяч фунтов.
Другая женщина с завистью вздохнула.
– Можешь себе представить? Молодой, красивый герцог и все это богатство. Полагаю, что она будет спать в ночных рубашках от Лемонтёра.
Другая женщина фыркнула не менее завистливо.
– С этим наследством она будет одевать своих горничныху Лемонтёра!