Сатисфакция

Уленгов Юрий

И через минуту примятая трава и сломанные ветки привели нас — прямо как я и ожидал — к двери с ржавыми петлями. Никакого замка не имелось, и открылась она почти без усилия и неожиданно тихо.

— Тук-тук… — проговорил я, вглядываясь в полумрак коридора. — Кто-кто в теремочке живет?..

И будто в ответ на мои слова в нескольких шагах впереди вспыхнул свет. Не огонь, не лампа и даже не тактический фонарь, а что-то другое — белое и пульсирующее, как электрическая дуга. Атакующий элемент: то ли Разряд, то ли что-то посерьезнее, из арсенала «двоек» и «единиц».

Но не

успел я прикрыть собой Елизавету и потянуться за пистолетом, как свечение погасло, и перед нами появилась знакомая фигура.

— Ваше высочество, Владимир Федорович… прошу меня извинить. — Гагарин отступил на шаг. — Обычная мера предосторожности.

— Ничего удивительного, — отозвался я. — Вряд ли сыскари уже прознали про это место, но сейчас следует ожидать чего угодно… Ваше сиятельство здесь один?

— Можно сказать и так, — уклончиво ответил Гагарин. — Не уверен, что мои гости готовы прямо сейчас поприветствовать вас. И даже ее высочество Елизавету Александровну — хоть это и не слишком-то учтиво с их стороны.

Я молча кивнул. Разумеется, в первую очередь — конспирация. Причем в обе стороны: кем бы ни были наши сподвижники, как бы сильно ни доверял им Гагарин — риск есть всегда. И чем меньше народу знает, что сбежавшая из-под венца великая княжна вовсе не укатила на поезде в сторону Новогорода, а вдруг оказалась под вечер в полузаброшенной усадьбе под Приморском — тем лучше.

— Полагаю, вашему высочеству следует отдохнуть. — Я указал на силуэт дивана, стоявшего у стены в гостиной. — А мы с его сиятельством Юрием Алексеевичем… Пожалуй, мы перекинемся парой слов наедине, не так ли?

— Разумеется, Владимир Федорович. Пожалуйте за мной.

Лестница скрипела так, что наверняка заглушала любую речь, однако заговорил Гагарин, только когда мы поднялись наверх.

— Коньяк предлагать не буду, — едва слышно усмехнулся он. — Раз уж такие дела пошли — голова нам нужна ясная.

— Полностью, блин, согласен, — вздохнул я. — И прости за вторжение. Знаю, план был другой, и я не должен…

— Нет, именно это ты и должен. — Гагарин явно хотел сказать что-то еще — но, похоже, передумал, и сразу перешел к делу: — Если это имеет значение — я тоже видел прямой эфир. Так что объяснять ничего не нужно.

— Да я, в общем, и не собирался.

Мещерский раскрыл карты — и любому, кто хоть что-то смыслил в политике, расклад стал… Нет, не то чтобы очевиден, но по меньшей мере понятен. Гагарин уже наверняка давно сообразил, что к чему.

А мне следовало сообразить еще раньше — может, еще в тот самый день, когда старик ни с того ни с сего нагрянул в Корпус, чтобы попросить какого-то там курсанта-первогодку присмотреть за великой княжной на осеннем балу.

Оля, просьба отыскать Распутина, предложение Елизаветы тайком жениться на ней, которое явно вложил в ее юную головку кто-то другой… Вечные интриги, которые старый и хитрющий жук вроде Мещерского уж точно не стал бы плести из одной лишь любви к отечеству и желания вставить палки в колеса Морозову и Совету безопасности.

У меня было достаточно кусочков, чтобы сложить мозаику целиком и догадаться — но вместо этого я почему-то выискивал загадочных

невидимых злодеев, которые…

— Полагаю, старик стоял и за Распутиными, и за всем остальным. — Я не без усилия заставил себя «вернуться» из размышлений. — А мы с тобой могли бы и догадаться… Неужели и правда стареем?

— Уж ты-то точно нет, — усмехнулся Гагарин. — И ничего удивительного — кто бы мог подумать, что иберийцы купили Мещерского с потрохами. Старик и так богат, как сам черт… Никак не пойму, зачем он вообще во все это ввязался. Так хочет на трон?

— О нет. Вряд ли. — Я шагнул вперед и уселся на пыльный подоконник. — Его сиятельство всегда был убежденным сторонником парламентаризма. Не знаю, что там насчет власти, но корона определенно интересует его в последнюю очередь. Иначе бы он вряд ли стал поддерживать Георга и играть против Морозова.

— Против Морозова… — эхом повторил Гагарин. — Черт бы побрал этих иберийцев со своим герцогом. Уж кого, а Мещерского я предпочел бы видеть союзником, а не предателем.

— Не ты один. Но — увы… Еще недавно я говорил, что мы находимся на пороге гражданской войны. — Я посмотрел на улицу сквозь треснувшее стекло но, конечно же, не увидел ничего интересного. — А сейчас она, фактически, уже началась.

— Думаешь, Морозов нападет? — Гагарин поежился. — Вломится прямо на заседание Думы и попытается арестовать и нового канцлера тоже?

— Едва ли. — Я пожал плечами. — Это совсем не то же самое, что посадить под замок Келлера и еще с дюжину чинуш. Мещерские — древний род, они так или иначе связаны с половиной влиятельных фамилий Петербурга. Иными словами, без вменяемых доказательств измены старик практически неуязвим… К тому же на его стороне иберийцы и все, кто будет рад увидеть на троне Георга.

— Факт, — вздохнул Гагарин. — И что мы будем делать? Просто сидеть, ждать и смотреть, кто победит — Морозов или Мещерский?

— Ну… Лично я ждать не собираюсь. Мы уже и так зашли слишком далеко, а значит — самое время действовать. — Я соскочил с подоконника и прошелся в сторону двери. — Особенно когда у нас на руках такой козырь, как великая княжна.

— Козырь… Кхм, козырь изрядный, спору нет. — Гагарина явно впечатлило, как я высказался о собственной племяннице. — Однако без остальных карт от него немного толку. Так что я бы с удовольствием послушал и вторую часть плана. А также третью, четвертую…

— Сколько угодно, — улыбнулся я. — Впрочем, ты будешь разочарован: мой план — проще некуда. Убедить Елизавету заявить свои права. Подвести к присяге сначала гардемаринскую роту, потом военных и гражданские чины. Потом…

— И как ты собираешься этого добиться?

— Пока не придумал, — честно признался я. — Но не без оснований рассчитываю, что добиваться ничего и не придется — люди сами пойдут за Елизаветой. У Георга почти нет союзников среди военных, а Морозова слишком боятся и свои, и чужие. В то время как наследница рода Романовых устроила бы всех… так или иначе. И не только тех, кто сейчас сомневается, на чью сторону встать, но и любого, кто убежден, что пока еще можно придумать что-то получше полноценной гражданской войны.