Сатисфакция

Уленгов Юрий

Отдернув дубинку, я крутанулся вокруг своей оси, оказавшись у иберийца за спиной, и, коротко размахнувшись, обрушил дубинку ему на затылок. Бедняга рухнул, как подрубленный, я подхватил тело и оттащил его в сторону.

Минус два. Плохо. Я все же надеялся проскользнуть незамеченным. Чем больше я глушу иберийцев, тем выше вероятность, что кого-то из них хватятся. А это мне совсем не нужно.

Спеленав бойца, я наплевал на конспирацию вместе с незаметностью и рванул через открытое пространство к дому. Скользнул вдоль стены, ухватился

за водопроводную трубу и быстро полез вниз.

Минута — и я на крыше. Пригнувшись, чтобы не маячить на фоне неба, я быстро двинулся вдоль карниза, поглядывая по сторонам. Наблюдателя на крыше, кажется, все же не было, но я решил не рисковать. Присев, я достал из кармана телефон, убавил яркость до минимума и сверился с планом здания.

Да, это здесь. Что ж, поехали.

Несколько движений — и вот я уже мягко приземлился на балконе. Присел, послушал ночь: тихо. Отлично. Продолжим.

Я планировал потратить на проникновение больше времени, готовясь вырезать часть стекла, чтобы разблокировать ручку двери, но все оказалось куда проще: видимо, его светлость не жаловал кондиционеры, и дверь на балкон оказалась приоткрытой.

Качнув головой, я усмехнулся легкомысленности иберийцев. Да и Мещерского, пожалуй, тоже. Будь Георг моей последней надеждой, я бы засунул его в самый глубокий подвал Зимнего, окружив двойным кольцом Одаренных и тройным — автоматчиков. А здесь… Даже обидно.

Иберийский стыд.

Проскользнув внутрь комнаты, я замер на пороге и огляделся. Георг, раскинувшись звездой поверх одеяла, мирно сопел на кровати. Улыбнувшись этой умильной картине, я пересек комнату, взял стул и подставил его спинкой под дверную ручку. Не бог весть какая защита, но пару лишних секунд она мне, в случае чего даст.

Второй стул я поставил его у кровати Георга. Уселся, достал пистолет из наплечной кобуры и неспешно накрутил глушитель. После чего положил оружие на колени и театрально откашлялся.

Нужно отдать Георгу должное: отреагировал парень достойно. Рука рванулась под подушку, а сам он сжался, подобно взведенной пружине, готовой распрямиться в любую секунду.

— Не стоит, ваша светлость, — мягко проговорил я. — Вы же знаете: я успею первым.

Георг на миг замер, выдохнул, а потом медленно убрал руку из-под подушки и сел на кровати.

— Какой неожиданный сюрприз, Владимир, — проговорил он, внимательно глядя на меня. Но главным образом — на пистолет. — Чем обязан столь позднему визиту?

— Доброй ночи, Георг, — кивнул я. — Да вот проходил мимо, решил заскочить, поболтать немного.

— Боюсь, сейчас не самое подходящее время для болтовни, Владимир, — Георг изо всех сил пытался держать лицо, и, должен признать, ему это удавалось.

— Увы, боюсь, более подходящего уже не найти, — со вздохом ответил я. — К тому же эта болтовня в интересах вашей светлости.

— Я думал, мы давно на «ты», Владимир, — настороженно проговорил Георг. — После всего, через что нам

пришлось пройти вместе, после того боя на буксире, после…

— Я помню, Георг. Помню обо всем, — ответил я. Уже серьезно, без всякой тени издевки или иронии. — И только поэтому я трачу свое время на этот разговор. И, как я уже сказал, он в твоих интересах.

— Я очень внимательно слушаю.

— Помнится, у тебя было ко мне некое интересное предложение, — проговорил я.

Георг удивленно вскинул брови.

— Должен сказать, ты выбрал весьма экстравагантный способ его обсудить, — хмыкнул он, понемногу беря себя в руки. — Это точно не могло подождать до утра?

— Не могло, — кивнул я. — Утром будет поздно. Потому что я пришел не обсуждать твое предложение, а сделать тебе другое.

— Как интересно, — Георг явно через силу улыбнулся. — Я весь внимание.

— Уезжай. — Я не до конца совладал с голосом, и в нем проскользнула вся накопившаяся усталость. И от этого слова прозвучали еще весомее. — Просто уезжай, не мешкая. Как только рассветет… а лучше прямо сейчас. Уезжай и больше никогда сюда не возвращайся.

— С какой стати? — вскинулся Георг. — Кажется, ты не понимаешь, Владимир. Завтра меня…

— Нет, это ты не понимаешь, — Я легонько постучал глушителем пистолета по колену. — Если хочешь сказать, что завтра тебя назовут законным преемником покойного императора — вынужден тебя разочаровать. Завтра это будет совсем другая страна. А для тебя, если ты не примешь мое предложение, завтра не наступит вовсе. Я здесь только из уважения к тому, что ты в нужный момент не подвел, не испугался и прикрыл мне спину. Пусть даже и преследуя собственные интересы, — усмехнулся я. — Боевое братство для меня не пустой звук, но… У меня нет выбора, Георг. А у тебя выбор пока еще есть. Потому я предлагаю в последний раз: просто уезжай.

Георг внимательно посмотрел на меня, перевел взгляд на пистолет и спросил, кажется, уже приняв решение:

— Почему ты уверен, что я сдержу слово? Ведь я могу сейчас пообещать тебе уехать, а завтра…

— А завтра ты погибнешь, — сухо ответил я. — Возможно, как герой, но погибнешь. И это чертовски обострит отношения между странами во всей Европе. Возможно — вплоть до объявления войны. Скажи, Георг, ты любишь свой Брауншвейг?

— Д-да… — явно не понимая, к чему я веду, выдавил из себя Георг.

— Тогда возвращайся домой — или ты его больше не увидишь. Ты неплохой парень, но умудрился влезть в игры больших и очень злых мальчиков, Георг. И в этих играх с самого начала тебе уготована весьма незавидная роль. Мальчика для битья, марионетки, повода для войны — выбирай, что тебе больше нравится. — Я покосился на дверь. — Неужели ты хоть на минуту мог допустить, что тебе и впрямь позволят править, а не только носить корону?

Георг промолчал.

— У этой страны уже есть правитель. И это не ты. Потому подумай, о чем я тебе сказал.