Счастье для Хулигана

Мирная Настя

— Что-то не похоже, что выйдет. — хмыкаю угрюмо, стягивая глаза к углу, за которым он засасывает Ди.

— Он сейчас уедет. Его вызвали в участок.

— Ты постаралась?

Она кивает и тащит меня в клуб, чтобы промыть раны. В растерянности и ступоре позволяю ей затолкать меня в туалет. Сполоснув руки, обматываю бумажными полотенцами. Вгрызаюсь в щёку. Никак не выходит стереть эту ебаную картину. Мотор слетает с ритма, до треска громыхая по рёберному каркасу.

Втянув кислорода по максимуму, снимаю пропитавшиеся

кровью салфетки и бросаю в урну. Брызгаю в лицо холодной водой и накладываю новые "бинты".

Настя маячит сразу на выходе. Басы бьют по черепушке. Бегающие лучи лазера на какое-то время отвлекают от собственной агонии.

— Так что за праздник? — высекаю прохладно, улыбаясь тому, как убито звучит собственный голос.

Девушка всматривается в мои глаза. Я не прячу душевного пиздеца. Не способен просто. Дохуя его и больше, чтобы можно было это скрыть.

— Мне жаль, что ты это увидел. — выталкивает так тихо, что только по губам прочесть и удаётся.

— Может, пора перестать себя мучить? — размышляю вслух, запуская пятерню в волосы. — И её тоже?

— Только не говори, что сдаёшься! — переходит на крик Настюха.

Сейчас реально готов. Такая агония внутри бушует, что я едва на ногах держусь. Вот вроде и знал, что они мутят, но не думал, что настолько размотает вид Дикарки в объятиях другого. Вот только не могу дать себе сломаться теперь, когда знаю, что Дианка не забыла, что остались ещё чувства.

— Не сдамся, Насть.

Оказывается, что сегодня днюха у одного из их сотрудников, поэтому и общий сбор. Невестка возвращается к компании, а я занимаю наблюдательный пункт на втором этаже. Облокотившись на перила, слежу глазами за Дикаркой. Слежу? Хер там. Я впитываю её образ, пожираю, глотаю, запоминаю.

Блядь, как же ей идёт короткое синее платье. Впервые я имею возможность беспрепятственно её рассматривать. Она стала двигаться мягче, плавнее, сексуальнее. Волосы укоротила до поясницы. Подмечаю, что после ухода клоуна расстроенной она не выглядит. Танцует, смеётся, пьёт, общается. Она стала более раскованной и общительной.

Пусть возможности услышать её голос у меня и нет, но достаточно его просто помнить.

Дожидаюсь, пока она отделяется от толпы. Идёт в сторону выхода. Собралась уходить? Или мусора своего встречает?

Понимаю, что если сейчас не догоню её, то упущу возможность поговорить. Скажу ей всё как есть, а дальше пусть сама решает, что с этим делать.

Проталкиваюсь сквозь танцпол и выбегаю на улицу. Дикарку нигде не вижу, но распознаю какой-то странный шорох и стон. Понимаю, что вряд ли это она, но всё же иду, чтобы проверить. Направляюсь на звук. За каким-то внедорожником напарываюсь глазами на Ди. Она привалилась к нему спиной, жадно хватая распахнутыми губами ночной воздух. Прикладывает ладонь к вспотевшему лбу, будто проверяет температуру. Обмахивается рукой.

На

улице достаточно душно, но не настолько. За спиной раздаются быстрые шаги, но реагирует на них только Диана. Рывком поворачивает голову. Встречаемся встревоженными взглядами. Девушка протяжно выдыхает и упирается руками в тачку.

— Егор… — шелестит тихо, закрывая глаза. — Егор… Егор… — бомбит на повторе, сползая на землю.

Подскакиваю к ней, не давая упасть. Дёргаю вверх, прижимая к груди. Её пиздос как колотит. Она судорожно хватается пальцами то за мою футболку, то сминает платье. Шарит руками по моей грудине, плечам, рукам. Поднимается к шее. Скользит на щёки, вынуждая опустить голову к её лицу.

Мою кожу стягивает болезненными мурашками от её касаний. Болезненными, потому что её поведение абсолютно неадекватное. Она либо пьяная, либо…

Прокручиваю её к свету, всматриваясь в родные глубокие синие глаза с расширенными зрачками.

Догадка ошарашивает мгновенно.

— Что ты приняла? — хриплю, ведя ладонью по открытой взмокшей спине Дианы.

— Я… Нет… Я… Мне… — несвязно мычит девушка, суматошно бегая взглядом по мне. — Ничего… Нет…

Встряхиваю её за плечи и сгребаю за шею, удерживая большими пальцами подбородок.

— Смотри на меня, Диана. Смотри. Давай, малышка. — требую, запинаясь. Сука, да что всё так хуёво разворачивается? Я касаюсь любимой девочки спустя три года и три месяца, а она почти ничего не соображает. Жмётся ко мне, но едва ли понимает, кто рядом с ней. — Ты пила какие-то таблетки?

Она мотает головой, пошатываясь. Прибиваю её крепче, обнимая за лопатки. Колошматит её всё сильнее. Ноги подкашиваются. Она, как заведённая, гладит моё перегруженное напряжением тело. Прикладывается щекой туда, где ебошит сердце и шелестит:

— Только со мной так бьётся, да? Я помню… Ты говорил… Только я, да? Помню… Всё помню… И больно помню. И страшно помню. Не могу забыть. Не могу! — срывается на булькающие из-за потоков слёз крики.

За рёбрами расползается чёрная дыра. Дышать становится сложнее.

Пиздос блядь!

— Диана… Моя маленькая… Прости. Если бы мог… Если бы только мог исправить… — прорываются отчаянные слова, пусть и знаю, что она в таком состоянии едва ли воспринимает их смысл. — Можешь назвать свой адрес?

Она резко вскидывает голову вверх и тянется выше, поднимаясь на носочки. Мне остаётся только держать, чтобы не свалилась. Понимаю, что должен остановить её сейчас, но не могу, сука. Обжигая короткими выдохами нижнюю часть лица, прикасается губами к подбородку и тарахтит:

— Проклятые губы… Красивые… Опасные… Ненавижу их… Люблю… — замолкает, ухватив немного воздуха, и требует. — Поцелуй меня, Егор. Поцелуй… Целуй, мать твою!

Глава 8