Счастье для Хулигана
Шрифт:
— Тогда на кой хер вернулась? Зачем запрыгнула на меня? Ты же, блядь, не под кайфом! Понимала, что делала! — выбивает ором, лупя кулаком по стене рядом с моей головой.
— Потому что не смогла уйти! Потому что помню! Потому что, мать твою, хотела вспомнить, какого это быть с тобой!
Слёзы катятся потоками по щекам. Кислород не добирается до лёгких. Я задыхаюсь. Прикрываю голую грудь остатками платья, унизительно рыдая и всхлипывая, но глаз от него не отвожу.
— Тогда почему несёшь этот бред про просто секс?! — рявкает в бешенстве.
С размаху
— Потому что так и есть! Возвращаться было ошибкой! Я не хочу быть с тобой! Я боюсь… Я боюсь верить тебе! — вскрывая правду, бросаюсь на него. — Этого больше никогда не повторится!
Сыплю ударами. Луплю его кулаками и ладонями. Царапаю. Кусаю, когда заламывает руки.
— Истерику утихомирь, блядь! — гаркает, проворачивая меня спиной к себе и лишая возможности двигаться.
— Отпусти меня! Пусти! Дай уйти и не приближайся! Скотина! Ненавижу! — не затыкаясь, бью пяткой по его ноге, в мясо раздирая и без того разбитые руки. — Не приближайся ко мне! Я не хочу опять обжигаться! Я никогда не буду с тобой! Никогда, Северов! Не с человеком, который разбил мне сердце!
— Психованная дура! — воет, прокручивая меня лицом к себе, и с бешенством вгрызается в мой рот, перекрывая поток обиды и боли, которую я выплёскиваю в истерических рыданиях и криках. — Моя, идиотка! Ты, блядь, моя! — рычит, вжимаясь лбом в переносицу.
— Нет! Никогда! Не прикасайся! Ненавижу!
Я кусаю. Он кусает. Я царапаюсь. Он до треска сдавливает моё тело. Я захлёбываюсь слезами. Он давится отчаянным воем. Мы делаем друг другу больно и физически, и душевно, только чтобы чем-то забить пустоту. Мы целуемся с отчаянием и ненавистью. С яростью и злостью. С болью и тоской.
— Отпусти меня. — хриплю сорванным от криков голосом.
— Чёрта с два, Дикарка. — бросает убито.
Подхватывает меня на руки и несёт в спальню, продолжая целовать. Всю ночь. Между яростными толчками члена в моё тело. Между криками удовольствия. Между болезненными словами. Между злобными оскорблениями. Между заверениями, что никогда снова не буду принадлежать ему. Между нежными касаниями. Между тихими нашёптываниями. Между попытками утолить нужду друг в друге и забить зияющие дыры в грудных клетках.
— Прости меня, Котёнок. — шепчет, как только удаётся немного отдышаться от очередного оргазма. — За слова. За боль. За то, что не дал тебе выбора.
Провожу дрожащей рукой по мокрым русым волосам.
— Я тебя ненавижу. — шелещу, подтягивая его голову вверх и целуя.
— Бред.
— А ты меня?
— А я тебя аномально.
Глава 12
Как не любить, если каждой клеточкой я хочу быть с ним?
Как только дыхание Северова выравнивается, а глубокая складка на лбу разглаживается, осторожно снимаю со своей груди его руку и переворачиваюсь на бок. Закусив губы, закрываю глаза. Приподнимаюсь на локтях, всматриваясь в лицо человека, заменившего мне кислород.
Говорят, что утро вечера мудренее. Сомневаюсь, что я поумнела. Сначала вернулась и набросилась на него, потом
Не могу любить никого? Именно так. Никого, кроме Егора. Я и раньше знала, что с другими ничего не получится, а после этой сумасшедшей ночи только закрепилась в своём мнении. Но как держать дистанцию? Мне так страшно снова довериться ему.
И с заявлением о том, что кроме секса между нами ничего быть не может, надо что-то придумать. Теперь он точно меня не отпустит, а от самой себя долго бегать не получится. Может, всё же стоит рискнуть? И как понимать его слова о том, что он хотел, чтобы я жила без него? А если в следующий раз он так же пропадёт? Ради меня.
Ха-ха. Останется только купить верёвку и мыло, потому что новую дозу неизвестности я не выдержу.
Знаю, что стоит встать и уйти, но вместо этого придвигаюсь ближе и целую искусанные мной губы. Мои же печёт от любого касания. Они наверняка стёрты до мяса. Ноги даже свести вместе не выходит. В промежности всё болит, а живот горит. Как и всё тело, покрытое засосами и укусами. Я не знаю, как мне даже из кровати выползти, не говоря уже о том, чтобы добраться до работы и высидеть восемь часов.
Кончиками пальцев убираю чёлку, опять напарываясь взглядом на шрамы. Он даже этого мне не говорит, не то что о событиях трёхлетней давности. Какие у него причины молчать? Связано ли его исчезновение с рубцами, покрывающими тело?
Я больше не стану спрашивать. Просто уйду. Если явится, поставлю точку и всё. И пусть придётся сто раз повторить, что я никогда не вернусь к нему. Ночное безумие слишком дорого мне обошлось. На что я надеялась? Чего хотела этим добиться? И какую цену придётся заплатить за свою слабость?
Не обращая внимание на боль и слабость, быстро смываю с себя следы прошлой ночи. Натягиваю испорченное платье, сверху надеваю футболку Егора, а на бёдра повязываю тёмную рубашку, морщась от количества синяков на них.
Молодец, Диана. Оторвалась, так оторвалась.
Хватаю свою сумочку, но телефона там не нахожу.
Супер. Потеряла. Теперь ещё и незапланированные затраты ждут.
Беру мобильный Егора, подбирая пароль. Сказать, что я в шоке, ничего не сказать, когда подходит день моего рождения. Вызываю такси через приложение, но уходить не спешу, глядя на спящего парня, к которому меня непреодолимо тянет.
— Как же мне бороться с тобой? — выталкиваю беззвучно. — Как поверить? Как простить?
Понимаю же, что все мои попытки оттолкнуть его будут пустыми. Сколько не строй вокруг сердца крепости, оно само сбежит к нему.
Да и, чёрт его подери, нет сил выстраивать ему преграды. Просто не хочу! Я уже проиграла. Осталось только выбросить белый флаг.
— Дай мне ответы, Егор. Просто расскажи правду. — шепчу, наклоняясь к нему и оставляя короткий поцелуй на щеке. — Я хочу тебе верить. Я же так сильно люблю тебя, несмотря ни на что. — добавляю без звука, всколыхнув воздух. — Люблю, мой Хулиган. Люблю. — повторяю, как заведённая, нагоняя упущенные годы признаний. — Люблю, дурак. Откройся мне. Прошу.