Счастье Раду Красивого
Шрифт:
Все боярские шатры находились в центре лагеря в двух шагах от моего шатра, поэтому Стойке даже не пришлось присылать ко мне человека с приглашением выслушать вернувшихся. Услышав конский топот, я сам вышел из шатра и увидел, что разведчики выглядят так, как будто участвовали в битве: кольчуги в некоторых местах оказались порваны, у одного из конников была перевязана голова, у другого - ладонь, а кожаная перчатка была только на второй, нераненой руке.
Выражение лиц у этих людей было крайне обеспокоенное, а беспокойство тут же передалось боярам и остальному моему
– Когда мы отъехали на два час пути от войска, на нас напали молдаване, - доложил один из разведчиков, обращаясь одновременно и ко мне, и к Стойке.
Я предпочёл молчать - пусть Стойка сам задаёт вопросы, и тот спросил:
– Молдаване следовали за вами или вы увидели их перед собой?
Вопрос был непраздный, ведь если бы разведчик ответил, что нападавшие находились позади, это означало бы, что их послал Штефан, а если бы молдаване напали в лоб, это означало бы, что мой разведывательный отряд наткнулся на тех, кто спешил Штефану на выручку.
– Ни то, ни другое, - ответил разведчик.
– Они напали сбоку.
– Сколько их было?
– спрашивал Стойка.
– Чуть больше нашего, - последовал ответ.
– Но мы дали достойный отпор. Они дрогнули первые. И отступили. А мы поначалу погнались за ними.
– И в которую сторону они отступили?
– продолжал спрашивать Стойка.
– На север, - сказал разведчик, понимая, почему его об этом спрашивают.
– В ту сторону, откуда должна явиться Штефану подмога. Мы преследовали их, сколько могли, но в итоге потеряли в лесу и тогда решили вернуться, чтобы доложить обо всём.
– Значит, подмога Штефану и впрямь близко, - сказал один из моих бояр.
– Не значит, - с недоверием проговорил Стойка и, сощурившись, пристально смотрел на докладчика.
– А если Штефан послал людей вслед за вами и нарочно приказал, чтоб они отступали на север? Зачем же вы ехали, не таясь? Если б вы таились, они бы вас не выследили.
– Мы таились, где могли, - отвечал разведчик, - а в широком поле не затаишься.
Я вдруг пожалел, что моё высокое положение никак не позволило бы мне отправиться на разведку вместе с людьми Стойки. Мне хотелось тоже участвовать в той неожиданной стычке с молдаванами, скрестить меч с мечом настоящего врага, то есть человека, который стремится меня убить или ранить. Если бы я вступил в бой, это наверняка помогло бы мне стряхнуть с себя нерешительность, которая мной овладела.
Уже много лет я не бился с врагом. Чернобородый воин, с которым я регулярно бился в саду возле дворцовой хоромины, не был мне врагом, а лишь притворялся им. Пусть мы дрались на настоящих мечах, лязг металла о металл не тревожил меня, не создавал чувства близкой опасности. В бою решения нужно принимать в одно мгновение, а иначе погибнешь, но я не чувствовал себя в бою, хотя должен был.
Меж тем меня вывел из задумчивости вопрос Стойки:
– Государь, теперь у нас достаточно сведений? Ведь так?
– Нет, - ответил я.
– Сведений мало. Твои люди вернулись раньше, чем должны были. Отправь других.
– Но, господин, - удивился
– Нет, мы не знаем, - отвечал я.
– Мы предполагаем, а нам следует знать наверняка. Что если мы сейчас вступим в бой со Штефаном, а через несколько часов подойдут новые молдавские полки и ударят нам в бок или в тыл? Мы можем дорого поплатиться, если вступим в бой сейчас.
По лицам своих бояр я видел: даже Нягу теперь сомневается в том, что следует выжидать, но я не мог себя заставить отдать приказ о том, что следует построиться в боевой порядок, пересечь реку и напасть на Штефана.
Вместо этого я велел Стойке:
– Отправь ещё людей в ту сторону, где видели молдаван. Штефан сам указал нам дорогу, по которой ему придёт подкрепление. Молдаване, на которых наткнулись наши разведчики, ускакали на север, чтобы поторопить подмогу. Не важно, откуда эти молдаване. Не важно. Из того ли войска, которое стоит напротив нас за потоком, или из того, которое движется на соединение со Штефаном. В любом случае этот дерзкий молдавский отряд, напавший на наших людей, ускакал туда, откуда нам следует ждать опасности. Я хочу точно знать, насколько эта опасность близка.
* * *
Вечером вернулись другие отряды разведчиков, которых Стойка рассылал во все стороны, и доложили, что никого не видели и никого не встретили.
Разведчики, отправленные Стойкой вместо тех, которые наткнулись на молдаван, пока не возвращались, но мы и не ждали вестей скоро:
– Объявятся завтра к утру - не раньше, - предупредил Стойка, и это означало, что меня ждёт беспокойная ночь.
Снова появилось странное чувство, которое мешало мне сомкнуть глаза - чувство, что если засну, ничего не решив и не предприняв, то тем самым допущу роковую ошибку, позволю совершиться чему-то непоправимому, а пока ещё есть возможность повлиять на свою судьбу.
"Но что же решить? Что предпринять?
– спрашивал я сам себя.
– Напасть на Штефана ночью? Нет! Слишком рискованно! Слишком! А если напасть завтра с утра? Ещё не поздно отдать приказ, чтобы все тихо готовились к утреннему бою".
И всё же я медлил, а меж тем на той стороне реки зажглись огни, показывая, что молдаване расставили дозорных по границе своего лагеря. Но теперь Штефан, наученный опытом утреннего нападения, наверняка расставил скрытые дозоры ещё и в поле.
"Пленный молдаванин соврал, - повторял я себе.
– Он обещал, что подмога Штефану придёт ещё до захода солнца, и вот солнце зашло, а подмоги нет".
Эти мысли побуждали меня отдать приказ, но другая мысль останавливала: "Ведь может оказаться, что подмога задержалась лишь ненадолго. Может оказаться, что она придёт сегодня ночью, и если я отдам приказ напасть, то поставлю себя в очень опасное положение. В темноте сложно увидеть приближающееся молдавское подкрепление, оно сможет напасть на меня с любой стороны. И тогда Штефан выиграет, а я проиграю. В лагере моё войско гораздо лучше защищено от случайностей: дозоры расставлены, укрепления построены".