Счастливчик
Шрифт:
– Ты считаешь, мне не следует сопротивляться решению родителей?
– А зачем? – Павел по-кошачьи потянулся, спрыгнул с постели и залихватски приложился к ополовиненной бутылке брюта от «Piper-Heidsieck». – Все равно придется жениться, ведь ты единственный наследник. Инна - прелестная девушка, к тому же, в ее очаровательной головке совершенно нет дамской глупости, которой набиты многие барышни. Она… вроде моей сестры.
– Я думал о Таше, - признался Иммануил.
– Если бы родители не настаивали на Инес, то, наверное, осмелился просить у государя ее руки. С ней было бы просто договориться.
– Нет, дорогой
– Сестрёнка тебе не по зубам. Очень умна и хитра, слишком язвительна и независима. Многое знает о нас двоих и не питает к тебе никаких сложных эмоций. А тебе нужна жена, которая бы любила. Ведь княжна Инна – ты заметил?
– Она нежно ко мне относится, - неловко согласился Иммануил. Великий князь усмехнулся.
– Это начало глубокого и трепетного чувства, друг мой. Самого лучшего, что могут дать нам женщины. Зачем отказываться от такого сокровища? Тем более, - Павел протянул князю бокал с шампанским, - у тебя еще целый год учебы в Оксфорде, прежде чем сделаешь предложение. За это время вы оба поймете, насколько готовы на этот шаг.
Иммануил мелкими глотками пил холодное ароматное игристое. Друг озвучил его невысказанные мысли относительно ситуации с юной княжной, проявив зрелость в рассуждениях. Слова великого князя подтвердили догадки Иммануила о чувствах Инны, но и по-новому раскрыли самого Павла.
Молодой Бахетов пристально посмотрел в темные глаза любовника.
– А ты, дон Паоло? Что ты думаешь обо мне? Ты поддерживаешь меня? Или злишься, но не показываешь виду?
Павел пожал плечами.
– Нам в любом случае придется обзавестись семьями. Еще с зимы было понятно, что твоя матушка не успокоится.
– Кажется, у тебя самого есть мысли по этому вопросу… - Иммануил лукаво улыбнулся. До него тоже дошли некоторые слухи о склонности великого князя.
– Мои мысли требуют тщательности и осторожности. Она подруга детства, ты знаешь. Она - царевна. И родственница, почти сестра. У меня оказались недоброжелатели во дворце. Единственное, что может помочь – это наша явная взаимная симпатия. Государь сам трудно шел к своей любви и, может быть, захочет помочь дочери.
Иммануил неопределенно покачал головой. Павел замахнулся на журавля в небе, царь-птицу, но зная настойчивость друга, его умение очаровывать, а также склонность к нему государя, цель была не так уже недостижима. А великий князь обожал сложные задачи.
Весь летний сезон друзья усиленно ухаживали за расцветшими от пробуждающихся чувств барышнями, изощряясь друг перед другом в галантности и подтрунивая над изысканностью комплиментов.
– Ваш пробор становится все прямее с каждым днем, великий князь, – глумился Иммануил, указывая на безупречную прическу Павла. – Наверное, это иносказательное подтверждение гениальной мысли о том, что лучший путь к победе – это прямая атака?
– Зато ваша живописная растрепанность, по-видимому, должна означать хитроумную тактику «в обход»? – тут же парировал великий князь, вызывая громкий хохот наблюдающими за перепалкой приятелей.
Барышням тоже доставалось от хорошего настроения кавалеров. Особенно не было покоя изысканным шляпкам аристократок.
– Вы только посмотрите на эти шедевры, господа, - восхищенно
– От мечтаний некоторых уже скоро наступит изжога, – тихо высказалась княжна Инна, отстраненно щурясь на оживленно разговаривающую с государыней фрейлину – крупнотелую, яркую барышню с целым каскадом «взбитых сливок и засахаренных райских яблочек» на голове. Замечание было настолько точным, что компания взорвалась безудержным смехом.
Незаметно прошло лето и бархатная осень в Крыму. Иммануилу нравилось ощущение пикантности дружбы с девушкой, которую, возможно, скоро назовет невестой. Инна позволяла ему касаться украдкой обнаженного запястья, где кожа особенно нежная и тонкая. Иммануил с наслаждением вдыхал цветочный запах ее русых волос и любовался смущением. В жестах и движениях княжны появилась женственность, разбуженная первым чувством. Иммануилу было лестно осознавать, что это он причина ее очарования, прелестной сдержанной улыбки, задумчивых гримасок.
По возвращению в столицу молодой Бахетов начал выезжать на начавшиеся премьеры в театры с княжной Инной Михайловной, и в свете заговорили о грядущей помолвке, как о деле решенном.
Накануне отъезда в Лондон Иммануил приехал к Никитиным с огромным изысканным букетом от известного мастера. Родители Инес дружно улыбнулись и предоставили молодым людям уединение для важного разговора.
Лишь завидев шедевр флористического искусства, Инна побледнела, покачала головой:
– Только не нужно слов, дорогой князь, иначе мне покажется, что мы дурно исполняем какую-то пьесу из Шиллера.
Иммануил выдохнул с облегчением и точным движением отправил букет в стоящую у стены высокую китайскую вазу.
– Словно камень с души. Вы не представляете себе, княжна, сколько я репетировал перед зеркалом дома и казался себе полнейшим идиотом. Но, однако ж, я не могу уехать в Лондон, не объяснившись.
Инна улыбнулась.
– Будем считать, что вы уже все сказали. Красивые слова озвучьте моим родителям, они который день в нетерпении.
– Инес, вы необыкновенны, - засмеялся Иммануил, горячо целуя ее розовую ладошку. – Надеюсь, этот год пройдет быстро, а нашим отношениям ничего не грозит.
– Мои чувства к вам неизменны, - серьезно и просто ответила Инес.
Зима в Лондоне была наполнена противоречиями. Иммануил то усиленно учился, готовился к выпускным экзаменам и активно участвовал в студенческой жизни; то бросался к Николь, в рестораны, на спектакли и маскарады, восхищая богатыми костюмами, смелостью суждений, роскошью и истинно русской удалью. Он будто старался «нагуляться», надышаться лондонскими туманами, шиком парижских ночей, утренним воздухом Берлина. В регулярные каникулы Иммануил наезжал в Россию, ухаживал за матушкой, уверял родителей в серьезности своего решения относительно будущего брака, делал визиты княжне Инне, во время которых умилялся ее светлой радостью, тайно встречался с великим князем Павлом.