Счастливчик

Mary Lekonz

Наталья хмыкнула.

– Княжна Инна Михайловна сказала тоже самое. Ее нелегко сбить с выбранного пути.

В сопровождении родителей Иммануил пересек наполненные нарядной толпой залы.

Самого венчания он не помнил, все смешалось в волнении, ощущении торжественности момента, контролем над своими мыслями и эмоциями. Помнил добрые глаза государя Федора Николаевича, который подвел невесту к алтарю. Серьезную перед важнейшим в своей жизни событием Инну, в сказочном, затканным серебряными нитями наряде и хрустальной диадеме на русых волосах. Оценил потрясающей красоты фату казненной французской королевы – наверняка в толпе придворных шептались о злом роке, связанном с драгоценной вещью.

Сейчас он не желал думать о тех, по чьему наущению был сделан такой опасный подарок. Инна поймала его взгляд и сдержанно улыбнулась. В ее светлых глазах вспыхнули зеленоватые искры.

После венчанья в приемной зале новобрачные принимали поздравления, стоя рядом с семьей государя. Очередь желающих выразить восторг по поводу состоявшегося бракосочетания казалась бесконечной. Не только Инна, но и Иммануил едва держались на ногах.

Поздним вечером молодожены вернулись во дворец князей Бахетовых, где их встретили хлебом-солью родители Иммануила. Полюбоваться на молодую чету сбежались слуги. Вскоре переодетые в дорожные костюмы новобрачные отправились на вокзал.

Лишь в вагоне, помахав на прощание родителям и оставшись вдвоем, молодые супруги с облегчением выдохнули – день казался бесконечным. На огромной охапке из подаренных цветов возлежал сонный Джокер, иногда похрюкивая, посапывая и грызя сочные стебли растений.

Поезд набирал скорость. Иммануил, наконец, пришел в себя после произошедшего события, почувствовал голод, ведь он с утра ничего не ел, а к праздничному ужину во дворце они оба не притронулись. К счастью, родители распорядились по этому вопросу, и вскоре в вагон был подан легкий ужин с фруктами и закусками. Выпив по бокалу шампанского за совершившееся бракосочетание, Иммануил и Инна повеселели, начали делиться впечатлениями прошедшего дня.

– Нам нужно хорошенько отдохнуть, - заметив, как Инес в сонной задумчивости взирала на дорогу, решил Иммануил. – Завтра Париж. Опять на ногах весь день.

– Вы останетесь? – неловко поинтересовалась Инна с легким румянцем на щеках. Иммануил пожал плечами.

– По-моему, нам необходимо выспаться. Однако если вы настаиваете…

– О нет, - испуганно воскликнула Инес, вспыхивая до самых ушей. – Просто… так принято.

– Дорогая супруга, - хитро улыбаясь, Иммануил поцеловал ее руку. – Я забочусь лишь о нашем общем комфорте. Будьте уверены, как только мы отдохнем и окажемся во Франции, я останусь в вашей спальне. Надолго.

Он полюбовался жарким смущением юной княгини Бахетовой.

– А хотите, я расскажу, как посещал театральные премьеры в дамском платье? – внезапно предложил он. Инес удивленно подняла на супруга взгляд, моментально забыв об опасности первой брачной ночи.

– Так те странные сплетни… это правда?

– Не совсем, - Иммануил удобно расположился в мягких креслах. – Мне было шестнадцать лет…

Князь увлекательно поведал о своих похождениях на спектакли в образе «прекрасной незнакомки», с братом и модисткой, и в пересказе это выглядело невинной милой шуткой. Инна весело смеялась, представляя лица своих кузенов. Никакого неприличного подтекста в шалости молодых людей она не усмотрела.

В Париже супругов тут же увлекли визиты родственников и знакомых. Выполняя обещание, Иммануил торжественно повез Инну к старому ювелиру, у которого матушка заказывала свои самые интересные украшения.

А через несколько дней, в одну из ясных парижских ночей, Иммануил вполне оценил свадебный подарок друга Павла. Воздержание от близости привело к тому, что Иммануил начал испытывать томление и желание к юной супруге, как и предсказывала опытная Николь. Отсутствие всеобъемлющей страсти помогло ему не торопиться и не пугать девушку, уделяя внимание нежным ласкам. Юная

княгиня была тонкой и гибкой, почти лишенная женских округлостей, и в полутьме роскошного гостиничного номера казалась Иммануилу мальчиком, впервые раздевшимся перед мужчиной. Это воодушевило молодого супруга, добавило искренности ласкам, поцелуи становились все горячее, и Инес незаметно увлеклась, забывая о стыде, отдавалась умелым рукам. Ее пугливое тело подчинялось, изгибалось в истоме независимо от воли девушки, и когда Иммануил прижался к ней, то не испугалась, а нерешительно обняла, касаясь бедрами. Она не проявляла инициативу, но и не отстранялась, была совсем готова принять супруга - по блестящим глазам и пересохшим губам, по жестам тонких рук и потвердевшим вершинкам темных сосков Иммануил понимал ее желания, и едва сдерживался, ощущая своим напряженным органом пряную влажность ее лона. Он совершил все слишком быстро для себя, но достаточно для ее первого опыта - пока она не поняла, не застыдилась, пока естественная боль не дала о себе знать. Острое наслаждение пришло к Иммануилу от вида покусанных истомленных губ и линии ее бровей, так похожих на гримасу экстаза у великого князя Павла.

– Я совсем ни на что не гожусь, да? – расстроено спросила Инна, осторожно садясь в постели и натягивая на плечи тонкое одеяло.

– Вы еще неопытны, дорогая, - успокоил Иммануил, пристраиваясь рядом.

– Я всему научусь, честное слово! – с непонятным энтузиазмом воскликнула Инна. – Только не заводите себе… балерин.

Иммануил расхохотался.

– Даже в мыслях не было! Вот уж к чему я не склонен, так к гарему из танцовщиц!

Инна задумалась.

– Я сейчас решила, что очень рада вашей близкой дружбе с Павлом. К нему я совсем не ревную.

– А к балеринам бы ревновали? – лукаво посмотрел на супругу Иммануил и поцеловал изящную шею, пахнущую жасминовыми духами. Какая она все-таки забавная!

Инес смешно наморщила носик.

– С детства терпеть не могу балет.

Свадебное путешествие продолжилось в Италии, потом в Египте. Апофеозом стало посещение молодоженами Иерусалима, как раз на Пасху. На обратном пути Иммануил и Инна остановились в Париже, посетили знакомого ювелира и с удовольствием констатировали, что украшения превратились в настоящие произведения искусства. Дух Парижа заставил юную пару провести еще несколько дней, наслаждаясь премьерами и светской жизнью.

Но в самый разгар сезона общество поразила трагическая новость – в Сараево был застрелен австрийский эрцгерцог. Европу залихорадило предчувствием скорых военных действий.

Одновременно Иммануил получил телеграмму от родителей, которые находились на лечебном отдыхе в баварском Киссингене, с предложением вернуться на родину вместе.

Несколько дней спустя молодожены отбыли в Баварию. Иммануил с удовольствием обнял матушку, которая заметно посвежела за время, проведенное на курорте. Ситуация, однако, была далекой от веселой. Вести из России приходили тревожные, газеты пестрели нелепыми статьями о правящей династии. Телеграммы от родителей Инны умоляли поскорее отправляться в Россию, но старший князь Бахетов полагал, что всё еще может разрешиться благополучно.

Иммануил не сразу понял причину всеобщей нервозности и метаний. Выхватил свежую газету из рук портье. Буквы не хотели складываться в строки, а строки – наполняться смыслом. Наконец, князь дочитал передовицу, повернулся к вбежавшей в комнату молодой княгине:

– Война, Инес! Австро-Венгрия напала на Сербию, Россия объявила о всеобщей мобилизации! Нам надо срочно убираться из Киссингена.

Они едва успели на берлинский поезд. Услышав русскую речь от прислуги, толпа разъяренных зевак пыталась преградить им дорогу на вокзал.