Сделано в Японии

Каминаси Кунио

Мои ноги автоматически провели меня по знакомому до боли сердечной пути и вынесли уже к вокзальному турникету Я взглянул на табло: до электрички на Эбецу, которая через пятнадцать минут доставит меня в чудный саппоровский пригород Айну — сато, оставалось четыре минуты. Я опустил в прорезь автомата проездную карточку и поднял глаза к высокому потолку вокзала: неужели за эти четыре минуты не появится в небе — вернее, на потолке — никакого знамения, которое потребовало бы моего немедленного присутствия по делу или без дела где угодно, но только не дома в Айну — сато. Турникет

выплюнул мой проездной, и я продолжил путь к платформе, продолжая молиться всем известным богам. Боги откликнулись тогда, когда я уже поднял свою левую ногу чтобы перенести ее, а затем и все свое подуставшее за суетливый и бестолковый понедельник тело с платформы в тамбур поданной электрички. И явились боги в том обличье, в котором они обычно являются ко мне в минуту жизни трудную: в нагрудном кармане куртки забился мобильник, и едва я раскрыл и нажал на кнопку приема, как из него вырвался голос моего вечного спасителя:

— Алле! Алле, Такуя! Ты где?

— В… — начал я было, но передумал. — На вокзале, Ганин, а что?

— Встретиться срочно надо!

— Случилось чего?

— Нет, пока не случилось, но скоро должно случиться.

— Я домой еду, — лицемерно простонал я. — Завтра нельзя?

— Завтра будет поздно, — заявил суровый Ганин. Я не без удовлетворения вернулся на холодный бетон платформы.

— Что у тебя там, Ганин?

— Говорю: надо срочно встретиться!

— В чем дело, можешь объяснить?

— По телефону долго и нудно, Такуя. Ты ведь на вокзале, да?

— Ну!

— В «Аспен» подойти сейчас сможешь?

— В гостиницу?

— Да. Знаешь, прямо за вокзалом, как к университету идти?

— Я знаю, где «Аспен», Ганин.

— Прекрасно! Правда, дело на сто миллионов, Такуя!

— Побожись, Ганин!

— Чтоб у меня аллергия на пиво была, Такуя!

— Ладно, Ганин, иду! Ты где там будешь?

— Помнишь, сегодня я тебя в Отару с Плотниковым познакомил? С Олегом Михайловичем?

— Помню, конечно.

— Я сейчас у него. Номер один — один — четырнадцать. Одиннадцатый этаж. Давай подходи сюда — мы тебя ждем.

— Понял, Ганин, иду!

— Да, Такуя, у тебя оружие есть?

— Чего?

— Пистолет, говорю, с собой возьми!

— О'кей!

— Я правду говорю.

— Ладно, миномет притащу с собой, Ганин! Пока!

Я отключился. С плеч свалилась огромная гора, и что бы там у Ганина с его Плотниковым ни было, это в любом случае приятнее и веселее, чем пить саке с тестем. Надо было, правда, еще отзвонить Дзюнко и огорчить ее своей задержкой, но, опять же, мои задержки — не ее, фатальных последствий от них у мужиков не бывает.

Глава пятая

Отель «Аспен» расположен прямо за вокзалом, и у меня ушло всего три минуты на то, чтобы добраться до штаба революции, возглавляемого неуемным Ганиным и по дороге обрадовать Дзюнко, что ужинать они должны без меня. Я прошел через небольшое фойе к лифтам, поднялся на одиннадцатый этаж, отыскал четырнадцатый номер и вежливо, без настырности и нетерпения, постучал в дверь. Она распахнулась на моем третьем ударе, так что костяшка

моего правого указательного пальца цели не достигла и зависла в воздухе где-то на уровне ганинского носа.

— Наконец-то, Такуя. — Ганин был весь взбудоражен, как будто сбылась его заветная мечта и завтра в Саппоро приезжает играть с местной «Консадоре» его любимый «Спартак».

— Что за пожар, Ганин? — Я прошел в стандартный одноместный номер, какие обычно наши университеты снимают для участников своих бесконечных и бессмысленных конференций, в которых за свою долгую сэнсэйскую карьеру мой папаша провел времени не меньше, чем со мной и мамой.

— Извините, Моримото-сан, что мы вас потревожили…

Навстречу мне с кресла у телевизора поднялся давешний специалист по Лескову.

— Минамото, — поправил я Плотникова.

— Простите, Минамото-сан! Просто господин Ганин сказал, что вы обязательно должны это услышать. — Он кивнул в сторону постели, на которой стояла початая голубая картонка с купленной сегодня у Накамуры видеокамерой.

— Давай, Такуя, присядь, и мы тебе все расскажем. — Ганин усадил меня в освободившееся кресло, сам сел на второе, а несуразный Плотников бедным родственником примостился на уголке массивной кровати по соседству с коробкой из — под камеры.

— Что «все», Ганин? — Как меня раздражает эта его уникальная способность тянуть кота за хвост до тех пор, пока этот самый кот не озвереет и не начнет голодным тигром кидаться на окружающих!

— Все, то есть все по порядку, — пояснил Ганин, и мне захотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по голове, чтобы из нее поскорее начало вылетать что — либо вразумительное.

— Понимаете, Минамото-сан… — заикнулся было Плотников, но Ганин тут же осадил гостя из самого Петербурга:

— Олег Михайлович, позвольте я начну? Хорошо? А если я что-то упущу вы тогда меня поправите и добавите, ладно?

Плотников покорно уронил голову на грудь, и Ганин, набрав в легкие побольше воздуха, спросил:

— Помнишь, Такуя, как мы сегодня расстались? В Отару?

— Помню, Ганин, помню!

— Так вот, ты, значит, в Саппоро поехал, а мы с Олегом Михайловичем поехали в автомагазин.

— Название у него смешное — «Ясуй — бухин», — встрял с непонятным для меня лингвистическим комментарием Плотников.

— Да, действительно смешное название, — без энтузиазма согласился с ним Ганин.

— И?.. — Я решил катализировать процесс пересказа событий, имевших место в Отару после того, как я его покинул.

— Вот. — Ганин опять запасся кислородом. — Перед тем как к магазину подъехать, Олег Михайлович попросил меня проехать через центр, чтобы поснимать немного достопримечательности…

— Камеру решил обновить, — опять влез с ненужным комментарием Плотников.

— Да, — продолжил Ганин. — Мы камеру распаковали, наладили, и Олег Михайлович поснимал канал, магазинчики музыкальных шкатулок, Венецианский музей.

— Отару все — таки на Саппоро совсем непохож, — вновь перебил Ганина Плотников. — В нем есть какой-то неяпонский шарм. Он мне немного Гамбург напоминает, я два года назад…