Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Данилюк Семён псевдонимом

– Сможешь?
– забывшись, рефреном повторила Долгова.

Иван, насладившись всеобщим вниманием, неспешно оторвался от стены, шутливо вскинул лапищу в пионерском приветствии.

– Партия сказала: "Надо". Комсомол ответил: "Есть!", - весело подтвердил он. На самом деле о комсомоле он думал сейчас меньше всего. Думал о Балахнине и Долговой, которым появилась возможность оказать услугу. И о себе - после того как услугу эту окажет.

Вообще причина, вызвавшая всеобщую панику, Ивану казалась смешной и несерьезной. Как человек, которого никогда не кусала собака, смело хватает ее за загривок. Он

даже повнимательней пригляделся к остальным, дабы убедиться, что всеобщий страх перед отсутствием запеченного куска хлеба, именуемого караваем, - это не розыгрыш. Но нет - на него смотрели с надеждой и опаской. Даже многоопытная Долгова при пересечении взглядов быстрым движением прикрыла веки, - дерзай!

– Дополнительное место на конкурс выбьете? Кого укажу!

– Обеспечу, - заверила Таисия Павловна.
– Надо будет, сама у Брехова добьюсь.

Иван подхватил накрытое рушником блюдо с обгрызанным хлебом-солью и понес перед собой. Так и вошел в столовую, где уже вовсю гудели за столами оголодавшие отдыхающие. Как и предполагал Листопад, художники все еще толпились у окон, вяло переживая учиненный разнос.

– Ну, шо, полутворческая недоинтеллигенция, получили по сусалам?
– Иван с ходу разметал унылый ропоток. - И за дело. Развели тут: андеграунд, импрессионизм, крупный мазок, точечная графика. Носки надевать надо. Где, кстати, этот голодранец?

– А ты что еще за ком с горы?
– ответили ему. Голоногий художник сидел на подоконнике, укрытый за спинами товарищей. Рядом стояла початая бутылка водки и лежала разделанная вобла, ошметок которой прилип к мокрой губе. Взгляд художника был теперь не просто мрачен, как раньше. Но - диковат.

– О! Всё тот же рыбный натюрморт. И сленг какой-то приблатненный, - заметил Листопад.
– Нет, прав товарищ Брехов. Не наш ты художник.

– Не ваш, - согласился голоногий.

– Надрался уже?
– запоздало определил Иван.

– Выпил, - тонко уточнил бородач.

– А вот ответь мне, ты действительно мастер кисти или - как товарищ Брехов считает, туфта? Рисовать хоть умеешь?

– Во на вас!
– художник оскорблено показал оттопыренный средний палец. - Значит, умеешь. Тогда ставлю задачу. Выполнишь - поедешь на конкурс.

Тихий шелест сменился озадаченным молчанием.

– Вот объект, - при общем недоумении Иван водрузил на стол блюдо, скинул с него рушник.
– Через полчаса к нам пребывает руководитель братской компартии товарищ Ле Зу ан.

– Кто?

– Что кто? Да какая те хрен разница? Главное, что ему будет преподнесен хлеб-соль.

– Этот, что ли?
– голоногий соскочил с подоконника, брезгливо колупнул обгрызанную середку.

– Этот. Но - в твоем дизайне. Должен быть как новый.

– Делов-то. Кусок деревяшки вырезать по размеру да подкрасить.

– Я те вырежу!
– Листопад для убедительности сжал массивный кулак.
– Вырезало нашелся. Ты еще туда толченого кирпича насыпь. Учти, если товарищ Ле зу... в общем дорогой гость зубы о твой каравай обломает, ответишь как за теракт.

– Хлеба черного если и - подкрасить?
– прикинул кто-то.

– Хлеб нельзя, - отмел предложение голоногий.
– Пышность совсем не та. Если только бисквитом? Так он сладкий.

Листопад глянул на часы:

– А ты его горчицей обмажь. Главное - на всё про всё полчаса. Каравай - против места на конкурсе. Твори, вольный художник.

Он глянул на разочарованные, завистливые лица остальных и, хмыкнув, вышел.

* Встреча руководителя братской компартии

прошла, как и положено, на высоком идейном уровне. Без каких-либо организационных накладок. Даже ворота на сей раз оказались предусмотрительно распахнуты. Единственно, товарищ Ле Зу ан подивился тонкости русского намека - сладкий хлеб с горчицей и солью. Но в целом остался очень доволен встречей. Так что сопровождающий его работник ЦК, прощаясь, с чувством сжал Балахнину локоть.

– Вот так-то, комсомолия, - повеселевший Юрий Павлович хлопнул Непомнящего по плечу.
– Спас вас всех Листопад!

– Так работаем с кадрами. Знали же, кого в члены бюро райкома выбирать, - браво отреагировал Вадим.

– Мелко мыслишь, Вадим Кириллович. Что райком? Человека-то какого приобрели. Чего анкетные данные стоят: молодой кандидат наук, коммунист. Не растерялся в сложной ситуации. Похоже, районный уровень он явно перерос. Это ж готовый кандидат на областную конференцию. А там - мы его в бюро обкома выдвинем. И - чего там?
– на всесоюзный съезд комсомола. Как смотрите?

Зная, как посмотрит на это Непомнящий, Балахнин напористо прищурился.

Вадим помертвел, - такого удара под дых он не ждал. Ведь Балахнин знал, что место на съезд от района "забито" за ним.

– Но все кандидатуры уже утверждены в райкоме партии, - нашелся Вадим.

Он требовательно посмотрел на Долгову, уверенный в ее поддержке, - в конце концов она обещала отцу. Однако, вопреки ожиданиям, Таисия Павловна не спешила отреагировать, и это Вадима напугало. – Конечно, Иван Андреевич - человек яркий, - заговорил он, не думая больше о том, как выглядит в чужих глазах.
– Но - несколько анархического склада. И его поведение не всегда согласуется... Да взять хоть вчерашнюю выходку. Таисия Павловна, Вы же сами предлагали рассмотреть ее на бюро, - с принятием дисциплинарных мер.

По лбу Долговой прошла тяжкая складка.

– Персоналии на областную конференцию действительно согласованы, - подтвердила Таисия Павловна, к облегчению Вадима.
– Но, - она сделала паузу.
– Как сказано у классика, суха теория, друзья, но древо жизни пышно зеленеет. Партийная работа есть живая работа, - неспешно, как бы размышляя, продолжила Долгова.
– И достоинство истинного партийца не в том, чтоб отстаивать устаревшую догму, а в том, чтоб уметь оперативно реагировать на изменения в повседневной действительности. И, между прочим, замечать свежие побеги. Не скрою, поначалу я была предвзято настроена к товарищу Листопаду. Проглядывают в нем некие махновские проявления. Но вчера... в смысле сегодня мне... нам всем показан пример умения находить нестандартный выход из кризисной ситуации. Пример для подражания. Хотя комсомольский секретарь отчасти прав. Листопад, увы, не лишен недостатков. Скромности бы вам немного, Иван Андреевич! И, конечно, побольше выдержки. Покаянным наклоном головы Иван принял упрек: вчера он и впрямь кончил неприлично быстро.

– Но в целом, думаю, кандидатура молодого ученого-сельскохозяйственника как нашего выдвиженца на съезд комсомола у райкома партии возражений не вызовет.

Зачитав таким образом приговор Вадиму Непомнящему, Долгова предложила всем вернуться на семинар.

Вадим, надо отдать ему должное, встретил удар достойно. И даже поздравительно похлопал торжествующего соперника. Он так и не научился прощать обиды. И это было его недостатком. Но за время пребывания в комсомоле научился обиду не выказывать. И это стало его достоинством.