Седьмой день. Утраченное сокровище Библии
Шрифт:
За несколько десятилетий до выхода в свет этой книги Эндрюса датский философ и богослов Сёрен Кьеркегор обрушил всю мощь своей риторики на ведущих философов и богословов своего времени, превозносивших роль человечества и принижавших роль Бога. Кьеркегор говорил о «безмерном качественном различии» между Богом и людьми, проводя ту же грань, что и Эндрюс [63] . Человек должен воздерживаться от вторжения в Божьи пределы; он должен осознать собственную ограниченность; он должен меньше говорить и больше слушать. Затронув ту же тему семьдесят лет спустя, Карл Барт, явно отсылая своих читателей к Кьеркегору, настаивал на том, что люди должны смириться с тем, что «Бог на небесах, а мы на земле». Выдвигая это различие на передний план, Барт утверждал, что взаимоотношения «между таким Богом и таким человеком для меня, собственно, представляются главной темой Библии и сущностью философии» [64] . Данный взгляд абсолютно соответствует той связи, которая существует между творением и седьмым днем. Это вывод, который вполне укладывается в рамки библейского рассказа о творении. Однако это еще не все.
63
Soren Kierkegaard, Practice in Christianity, ed. and trans. Howard V.Hong and Edna H.Hong [Princeton: Princeton University Press, 1991 (org. Danish version 1848)], 131.
64
Karl Barth, The Epistle to the Romans, 6th ed., trans. Edwyn C.Hoskyns [London: Oxford University Press, 1968 (1933), 9–10].
Указание на личностные качества
В книге Бытие сказано, что «совершил Бог… дела Свои, которые Он делал» (Быт 2:2). Тем самым подчеркивается аспект, который нередко упускается из виду. В Библии сообщается как о начале, так и о завершении процесса творения. Барт отмечает, что «Бог не стал продолжать в седьмой день Свое дело и не превратил его в бесконечную череду творческих актов» [65] . Прекращение и завершение творческой деятельности указывают на личностные качества Творца и определенный замысел. Развивая эту мысль, Жак Эллюль, плодовитый французский социолог и богослов, дает такую трактовку творения, в которой Богу отводится Значительно большая роль, чем просто быть первопричиной. Причина не в силах остановить процесс. «Причина не может перестать быть причиной, иначе она исчезнет вовсе, – пишет Эллюль. – Она должна оказывать свое воздействие до бесконечности. Таким образом, Бог не есть причина, ибо сказано, что Он решил остановиться» [66] .
65
Karl Barth, Church Dogmatics, vol. III, part 2, The Doctrine of Creation, trans. Harold Knight, G.W.Bromiley, J.K.S.Reid, and R.H.Fuller (Edinburgh: T.&T.Clark, 1960), 457.
66
Jackues Ellul, What I Believe, trans. Geoffrey W. Bromiley (Grand Rapids: Wm..B.Eerdmans Publishing Company, 1989), 153.
ПРОСТАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ НЕ ПОЗВОЛИЛА БЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ ДОСТИЧЬ ЗАНЯТЫХ ВЫСОТ
Это весьма важное наблюдение, потому что подчеркивание мысли о том, что Бог завершил Свое дело, выделяет библейское повествование в совершенно особую категорию. Допустим, творение можно было бы начать как-то иначе, предпринять на первых порах иные шаги. А можно ли было бы его завершить? Как его остановить, когда оно началось? Если говорить о запуске творческого процесса, то можно было бы дать ему разные объяснения, но библейское повествование ясно дает понять, что за этим процессом стоял определенный замысел и его можно было остановить, когда этот замысел осуществился.
Библия говорит, что так были «совершены небо и земля… И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал» (Быт 2:1, 2). В этих словах мысль о завершении творческой активности выделена особо. Здесь описан процесс творения, у которого нет аналогов. И седьмой день как раз и возвещает о прекращении творческих усилий, имея целью подчеркнуть, что у Бога был точный, ограниченный определенными рамками, замысел. От начала до конца события, происходящие при творении, отмечены печатью значимых решений, и все повествование проникнуто мощным ощущением замысла и цели, о наличии которых свидетельствует прежде всего сотворение человека. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему… И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт 1:26, 27). Простая случайность не позволила бы творческому процессу достичь таких высот, и никто даже не рассматривал всерьез такую возможность до последних столетий.
Наблюдение, сделанное Эллюлем, показывает, что в центре повествования о творении стоит Бог, обладающий личностными качествами. В этом творческом процессе задействована Личность. Безличная сила не смогла бы прервать этот процесс. Фактор седьмого дня проявляет себя не столько в том, что Бог начал Свой созидательный труд, сколько в том, что Он его завершил. Творение безусловно подразумевает проявление Божественной силы, но покой в седьмой день служит отражением Божьей личности более, нежели Его безграничной силы.
Фактор отношений
Осознание того что в повествовании о творении и в освящении седьмого дня отражены личностные качества Божества, подводит нас к четвертому умозаключению. В библейском тексте сказано, что Бог субботствовал (Быт 2:2). В различных библейских переводах это понятие передано такими глаголами, как «почить», «покоиться», «отдыхать». Однако слово «покоиться» окружено аурой бездействия, инертности, которая несколько противоречит кульминационному характеру всего поветствования, то есть это слово недостаточно точно отражает изначальный смысл текста. Есть достаточно обоснованное мнение, что для перевода здесь более подходит слова «перестать» или «прекратить». У каждого из этих глаголов много сопутствующих значений [67] . Они ассоциируются с прибытием – когда, к примеру, корабль входит в гавань после долгого плавания или поезд прибывает на станцию и останавливается у перрона. Слово «прекратить», как правило, связано с тем, что ему предшествовало. Помимо перехода
67
S.R.Driver, The Book of Genesis (London: Methuen&Co., 1904), 18; Skinner, Genesis, 37. Данный взгляд находит серьезное подтверждение в этимологическом анализе. Гнана Робинсон [Gnana Robinson, “The Idea of Rest in the Old Testament and the Search for the Basic Character of the Sabbath,” ZAW 92 (1980): 42] показывает, что корень sbt «означает прежде всего “подходить к концу” и в контексте, не связанном с субботой, никогда не употребляется в значении “отдыхать от работы”».
Подтекст седьмого дня, указывающий на некие взаимоотношения, нередко оказывается в тени идеи о Божьей силе, проявившей себя в сотворении. Читатели, как правило, склонны обращать внимание на могущество Божье, на Его власть и величие как на более типичные черты личности Творца. Богу действительно свойственны сила и суверенная власть, однако в учреждении седьмого дня более всего проявила себя отнюдь не сила. Когда Бог прекращает Свою творческую деятельность и освящает седьмой день, мы видим, как Он входит в устойчивые взаимотношения с творением. «Почив на седьмой день, Бог тем самым вступил во временные рамки сотворенного порядка», – говорит Фретхейм [68] . Таким образом, близкие отношения как бы заслоняют собой Его величие; во всяком случае в библейском отрывке, где сказано о седьмом дне, просматривается Божье желание наладить отношения с человеком, а для этого нужно, чтобы грандиозная сила Божья и Его величие не бросались в глаза и не напугали человека при Его приближении.
68
Fretheim, God and the World in the Old Testament, 63.
Нам необходимо сделать еще один шаг в данном направлении, потому что богословская традиция настолько однобока в своем акценте на Божественном величии, что аспект взаимоотношений между Богом и человеком чаще всего остается без должного внимания. Если мы будем воспринимать седьмой день как указание на данные отношения, это обогатит богословие творения и, возможно, исправит перекос в сторону Божьего владычества и могущества, который подразумевает отчуждение. Юрген Молтманн постарался высветить эту сторону седьмого дня, предположив, что «Бог, покоящийся пред лицом Своего творения, в этот день не возвышается и не господствует над миром: Он “прислушивается” к миру; Он поддается влиянию с его стороны, позволяя тому, что Им было сотворено, прикоснуться к Нему. Он принимает сотворенное сообщество как Свое окружение» [69] . Смирение отнюдь не противоречит величию, и близкое общение с творением в седьмой день отнюдь не сводят Божественную власть на нет, и все же смирение и близость – это весьма неожиданные составляющие седьмого дня в рассказе о творении, которыми чаще всего пренебрегают. Как отмечает Михаэль Велкер, «созидающий Бог – это не только Бог действующий, но еще и реагирующий, тот Бог, Который откликается на то, что Он созидает» [70] . Седьмой день носит интерактивный характер. Он был учрежден, чтобы Бог мог приобщиться к опыту людей, войти в их жизнь.
69
J"urgen Moltmann, God in Creation: An Ecological Doctrine of Creation, trans. Margaret Kohl (London: SCM Press, 1985), 279.
70
Michael Welker, Creation and Reality, trans. John F.Hoffmeyer (Minneapolis: Fortress Press, 1999), 10.
Выражение любви
Божий покой, прекращение творческого процесса в седьмой день, позволяет сделать еще одно наблюдение (уже пятое по счету) о том, что за мотив стоит за творением и седьмым днем. Так что же заставило Бога учредить седьмой день и сопроводить его столь значимой церемонией? Карл Барт весьма тонко подмечает, что характерная Божья черта, открывающаяся нам «в покое седьмого дня, это Его любовь» [71] .
С ПЕРВЫХ ДНЕЙ ТВОРЕНИЯ ЛЮБОВЬ СЛУЖИТ ТЕМ ИСТОЧНИКОМ, ИЗ КОТОРОГО ПРОИСТЕКАЮТ ВСЕ ЕГО ДЕЯНИЯ. ОНА – СРЕДОТОЧИЕ ВСЕГО
71
Karl Barth, Church Dogmatics, vol. III, part 1, The Doctrine of Creation, trans. J.W.Edwards, O.Bussey, and Harold Knight (Edinburgh: T.& T.Clark, 1958), 215.
Что могло побудить Бога положить предел Своей творческой деятельности, да еще и подчеркнуть значимость этого события освящением седьмого дня? Если, остановив творческий процесс, Создатель нисходит к творению, потому что любовь Божья «не ищет своего» (1 Кор 13:5), то разве не следует из этого, что Божью любовь можно распознать даже в многообразии современных представлений о любви? Творение, ради которого Бог почил в седьмой день и освятил его, крайне важно для Него. Безусловно, «причина, по которой Он прекращает Свой труд в седьмой день, заключается в том, что Он уже обрел предмет Своей любви и творить дальше нет необходимости» [72] .
72
Barth, Church Dogmatics III, 1, 215.