Секс был. Интимная жизнь Советского союза
Шрифт:
Финальный монтаж подвергся цензуре, из него вырезали все документальные эпизоды, режиссер эмигрировал, и в итоге один из самых откровенных и значимых авторских фильмов советской эпохи был вовсе запрещен к показу. Так «секс» чуть не попал на киноэкраны, но в последний момент цензоры все-таки его не пропустили.
И все же, как свидетельствовали респонденты Анны Роткирх, несмотря на все сложности, уже в 1970-х в сексуальном поведении советских людей (по крайней мере, в Ленинграде) начались изменения. Увеличивалось число сексуальных партнеров и даже внебрачных отношений. Практики тоже становились куда более разнообразными: люди пробовали новые позы и виды секса. Более половины респондентов, принадлежащих к поколению, рожденному с 1945 по 1965 год, прибегали к оральному сексу и экспериментировали с различными позами [147] .
147
Haavio-Mannila, E, Rotkirch, A. Generational and gender differences in sexual life in St. Petersburg and urban Finland // Yearbook of Population Research in Finland. XXXIV. 1997. P. 153.
…я поняла, что кокетство — не мое амплуа, что я не умею, а главное — не хочу прятать свою активность под вуалью пассивности, как делают все женщины. Однажды, когда Вадим ночевал у нас, я прокралась к нему в комнату, разбудила его и заявила, что хочу отдаться ему. Я была прямолинейна и бесстыдна… Вадим сел рядом со мной и поцеловал меня. Я ответила ему с неожиданной страстью, мы обнялись, и мое тело отреагировало таким острым желанием, что я даже застонала… [148]
148
Здесь и далее: Роткирх. С. 198–202.
Вадима шокировала такая настойчивость со стороны молодой женщины, и он долго спрашивал, действительно ли она хочет с ним переспать (тем более что у него была невеста). И девушке пришлось убеждать молодого человека:
Я как могла объяснила ему, что хочу расстаться со своей девственностью, что, раз я вбила себе это в голову, я все равно добьюсь своего, не он, так другой, но поскольку он мне нравится и я хочу его, ему не следует валять дурака, а следует воспользоваться ситуацией. Вадим был в шоке. Девственность представлялась ему таким сокровищем, что он никак не мог понять, почему я хочу отдать ее первому встречному. Мне стоило большого труда убедить его, что я не подстраиваю ему ловушку и не собираюсь женить его на себе.
Несмотря на официальное советское пуританство, нравы, в том числе среди женщин, с течением времени действительно становились свободнее, и это касалось не только потери девственности. Другая девушка по имени Валентина вспоминала, что происходило в ее техникуме в 1980 году:
В группе были 4 подруги, которые «копили» мальчиков и соревновались между собой на их количество. При этом все их связи были не разовыми и относительно серьезными. Они не стеснялись и рассказывали, с кем и как спали. Никто их не порицал. Всем было интересно с ними общаться.
Впрочем, было бы ошибкой сказать, что в брежневскую эпоху советское общество стремительно сексуализировалось. Кто-то был готов менять партнеров и пробовать новое в сексе — кто-то, естественно, нет. Евгения, рожденная в 1964 году, рассказывает о своих консервативных убеждениях и чувстве стыда:
Лично у меня была идея фикс выйти замуж девушкой, я как огня боялась беременностей, внебрачных детей и прочего. О способах предохранения от беременности я тогда имела смутное представление… О действительно физической стороне любви я никакого понятия не имела, да мне и негде было это узнать. Что касается мастурбации, я, будучи невеждой, не догадывалась залезть в свои трусики и манипулировала с собственной грудью, доводя себя до экстаза. Позднее прочитала в одной из многочисленных «энциклопедий секса», что дурного в этом ничего нет. Я же думала иначе, и все мои действия в этом направлении сопровождались колоссальным чувством вины и подавленностью.
Брежневская эпоха
В реальности государство фактически пустило все на самотек, и до тех пор пока «аморальное» поведение не привлекало к себе излишнего внимания, жители СССР были предоставлены сами себе. Именно поэтому сложно говорить об общих закономерностях этого периода. Сексуальный опыт людей очень сильно отличался в зависимости от того, в какой среде люди росли и общались. Искренние приверженцы консерватизма в вопросах секса, для которых попробовать новую позу означало заняться «извращениями», ходили по тем же улицам, что и раскрепощенные экспериментаторы, которые видели в сексе не только необходимость, но и источник наслаждения. Эта точка зрения постепенно и не для всех, но все же завоевывала популярность. Влиял на сексуальную открытость и постепенный рост благосостояния советских граждан в эпоху застоя. Все больше людей переселялось из коммуналок в отдельные квартиры, а значит, стало больше возможностей для свободных проявлений сексуальности.
В то же время старые проблемы с половым воспитанием и секспросветом никуда не ушли. Советским людям традиционно приходилось учиться самим «чему-нибудь и как-нибудь». Познания многих из них о том, как доставить удовольствие партнеру, оставались скудны, а поход к врачу-сексологу рассматривался исключительно как крайняя мера, когда откладывать проблему больше нельзя. Сексуальная революция 1960-х, произошедшая на Западе, не имела шансов случиться в СССР. Впрочем, нельзя сказать и что Советский Союз полностью застыл во времени. Едва заметные перемены в годы застоя привели к глобальным — во второй половине 1980-х.
Глава 12
Сексуальная свобода в эпоху перестройки. 1985–1991
«Секса у нас нет!»
Одиннадцатого марта 1985 года на пост Генерального секретаря ЦК КПСС вступил Михаил Горбачев, реформатор, в итоге оказавшийся последним советским лидером. На первом же заседании руководства партии Горбачев объявил о необходимости ускорения «социально-экономического прогресса». Речь о каких-либо радикальных общественных изменениях тогда не шла. Предполагалось всего лишь сделать плановую экономику более эффективной.
Но уже через год на очередном партийном съезде — незадолго до Чернобыльской катастрофы — Горбачев пошел дальше, заявив, что Советскому Союзу, помимо реформ, необходима гласность: надо упразднить цензуру и дать свободу средствам массовой информации. В этом же году в ведущих советских газетах начались кардинальные изменения.
Политика гласности постепенно приводила к обсуждению тем, которые традиционно считались запретными в СССР, — таких как вспышка ВИЧ, Чернобыль, война в Афганистане и сексуальное просвещение. Именно в этот переходный исторический период и прозвучала знаменитая фраза, ставшая символом советского пуританства. Семнадцатого июля 1986 года между Ленинградом и Бостоном состоялся один из первых телемостов СССР — США. С советской стороны включение вел Владимир Познер, с американской — телеведущий Фил Донахью. Телемост назывался «Женщины говорят с женщинами»: в телевизионных студиях на разных сторонах земного шара вокруг больших экранов сидели женщины, которым ведущие время от времени протягивали микрофон, чтобы те могли задать вопрос или что-то рассказать своим собеседницам.
В ходе записи эфира одна из американок спросила о наболевшем:
— Я хотела бы сказать, что у нас в телерекламе все крутится вокруг секса… Есть ли у вас такая телереклама? — Посмеявшись, женщина села на свое место.
— Секса у нас нет, и мы категорически против этого… — не растерявшись, ответила по другую сторону экрана Людмила Иванова, одна из участниц советской «делегации», по профессии — администратор гостиницы, участница «Комитета советских женщин».
В обоих залах тут же раздался смех, как впоследствии вспоминала Людмила Иванова, окончание ее реплики «…у нас есть любовь!» потонуло в общем хохоте. Тут же кто-то из советских женщин добавил: