Семь посланников

Тюдор Элизабет

одиночку пустился на поиски лисицы. Макензи младший добрался до излюбленного местечка у реки. Спешился с коня и уселся на один из прибрежных валунов. Спустя полчаса раздался выстрел (несмотря на современные виды оружия, граф любил охотиться со старым двуствольным ружьем, это, как он говорил, нужно было для устрашения). Сразу после выстрела послышался женский крик и ржание недовольной лошади. Это была кобылка мисс Белфорд. Не привыкшее выходить на охоту животное испугалось выстрела и помчалось со всех ног, унося наездницу в лес. Упустив из рук поводья, Гвендолин стала в панике кричать, отчего напуганное животное еще больше взбудоражилось и погналось, несмотря на свой возраст и нерасторопность, как угорелое. Вцепившись в гриву лошади, девушка между криками догадалась звать на помощь. Услышав ее зов, Макензи вскочил на коня и погнался следом за ней. Добрался до зеленой равнины и увидел, как неукротимое животное неслось к роще, расстилавшейся на много миль к востоку от замка. Буцефал честно выполнил задачу, возложенную на него. Он мчался с такой скоростью, что очень быстро они сократили расстояние. В лесу скорость жеребца уменьшилась, но он все же скакал быстрее разбушевавшейся кобылы. Неожиданно Бьюти свернула налево и понеслась

к упавшему дереву, подвергая себя и седока опасности. Макензи знал, что впереди за упавшим стволом крутой обрыв. Сильнее вонзил шпоры в бока животного, и оно помчалось подобно вихрю. Жеребец сравнялся с Бьюти, и всадник, удерживая в одной руке поводья, наклонился в сторону, чтобы снять с лошади перепуганную наездницу. Ухватился за ее талию и потянул к себе. Гвендолин повисла в воздухе, и это мгновение ей показалось нескончаемым. Всадник перебросил ее через седло и, натянув поводья, направил конягу в сторону от обрыва. Буцефал отреагировал и свернул направо в нескольких ярдах от vacuum horrendum[80]. Следом раздалось страшное ржание лошади, падающей в пустоту навстречу смерти. Отдалившись от опасного обрыва, жеребец убавил темп и рысцой поскакал к замку. Белфорд неподвижно лежала на животе поперек седла. Беспомощно висевшие руки и ноги свидетельствовали об ее обморочном состоянии. Добрались до дома. Макензи спешился и стащил свою ношу с коня. Перебросил бесчувственную девушку через плечо, как мешок с картошкой, и вошел в здание. Поднялся по лестнице и прошел в комнату мисс Белфорд. Донес свою ношу до кровати и бережно уложил ее. В то же самое время в комнату вошли супруги Макензи. Граф, вернувшись с неудачной охоты, сообщил жене о происшедшем, и они спешно отправились в комнату гостьи. Леди Алиса велела модимажу принести флакон аммиака и стакан воды. Спаситель ушел, не дожидаясь пробуждения Гвендолин. Ему не хотелось слышать слов благодарности. Очнувшись, мисс Белфорд долго плакала. Немного приутихнув, она забылась глубоким сном. По пробуждении от стресса не осталось и следа. Модимаж принес ужин в ее спальню, но девушка решила спуститься вниз к остальным. Вся семья была уже в сборе, и появление гостьи заметно обрадовало супругов. Генри на протяжении всего ужина оставался безучастным к беседе. Мысли его были далеки от Леода. Уже в понедельник он должен был явиться в штаб-квартиру ГСБ, а в среду намечался полет на "Гермесе". Но все эти планы расстроились из-за временной потери голоса. Больше всего разведчика тревожила не отмена недельного расписания, а объяснительная, которую он должен был дать начальству в связи с происшедшим. Он не желал раскрывать истину, однако медицинский персонал сразу же определил бы причины, приведшие к нарушению работы голосовых связок. Придумывать ложь было бессмысленно, а правда повлекла бы за собой насмешки сослуживцев. Подумать только, его - агента разведки, самого лучшего в отделении, да что там, в отделении, на всей Земле, удостоившегося многочисленных наград, в том числе и почетной звезды за доблесть, человека, которого не смогло перехитрить ни одно разумное существо, одолела собака, которая к тому же чуть было не перегрызла ему глотку. Он уже сейчас слышал насмешки сослуживцев, и эта мысль заставила его издать мучительный стон. Присутствующие за столом с удивлением взглянули на него.

– В чем дело, сынок?
– спросил граф. Молодой человек, ничего не ответив, залпом осушил полный стакан бленда[81].

– Он всегда такой?
– с насмешкой шепнула гостья леди Алисе.

– Нет, просто никак не может оправиться от случившегося.

– Это неделю-то спустя? Никак уж не думала, что он настолько

слабонервный. Замечание задело Генри, но он сделал вид, что не услышал его.

– Я понимаю, что вежливость не мужское украшение, однако, из

приличия он хотя бы мог спросить о моем самочувствии, - разговаривая с хозяйкой дома, заявила девушка.
– Я ведь столько пережила, а он даже не удосужился.
– она умолкла, когда молодой Макензи, отстранившись от стола, покинул столовую.
– Вот видите, - с обидою произнесла Гвендолин, - я ему безразлична, - в глазах ее сверкнули слезы.

– Ну что ты, дорогая, он очень переживал за тебя, - пыталась

успокоить ее миссис Макензи.
– Хоть он и молчит все время, но я ведь видела, насколько он был расстроен утренним происшествием.

– Хоть это извиняет его в моих глазах.

– Извиняет?
– граф добродушно засмеялся.
– Дорогая, ты бы должна

благодарить его, а не прощать.

– За что это?
– не поняла его Белфорд.

– Как это за что?! Да если бы не Генри, ты сейчас была бы уже на

небесах. Не успей он тебя выхватить из седла, ты бы вместе с этой окаянной лошадью погибла.

– Как! Но я думала, что это были вы!

– Я?! Да что ты, дочка. Мне идет семьдесят второй год, я сам едва

держусь в седле, не говоря уже о том, чтобы на скаку кого-то стаскивать с другой лошади. Сказать по правде, будь я даже на пять десятков лет моложе, я все равно не смог бы содеять такого. Для этого героического поступка Генри понадобилось вдвойне отважное сердце. Он не просто рисковал собой, но и прекрасно знал, какой опасности подвергает себя. Скажу тебе по секрету, - граф принял заговорщицкое лицо, - Генри не такой уж прекрасный наездник. Буцефал всю прошлую неделю его скидывал с себя, не подпускал и близко к себе. И я просто поражаюсь, как он смог в трудную минуту подчинить себе норовистого жеребца? А ведь он намного более неуправляем, чем твоя кобылка. бывшая. Уточнение, сделанное им, заставило девушку взволноваться. Гвендолин и представить себе не могла, что человек, относящийся к ней со столь холодным пренебрежением, не задумываясь, самоотверженно кинулся к ней на выручку. Мисс Белфорд стало стыдно за свои слова, не только за сегодняшние, но и за те оскорбительные инвективы, которым она подвергла его накануне вечером. Вернувшись в свою спальню после ужина, девушка долго размышляла о своей несправедливости к ее спасителю. С трепетом вспоминая о той жуткой минуте своей жизни, она каждый раз дивилась отваге, проявленной Генри во имя ее спасения. В раздумьях измеряя шагами комнату, она приняла решение извиниться перед спасителем. Взглянула на часы и, подумав, что время позднее, отложила разговор до утра. Переоделась и улеглась в постель. Пока прекрасная Психея

пыталась заснуть, главный герой этого повествования готовился покинуть замок. Он уложил свои вещи и ушел из дома, чтобы попрощаться с той, которую, приехав в Леод, каждый раз навещал. Кинелланское кладбище располагалось невдалеке от замка. Здесь были захоронены многие из членов семьи Макензи. Ночь была не самым удачным временем для посещения усопших, но Генри не страшила земная темень. Желтый полумесяц изредка проглядывал сквозь бегущие облака, необыкновенно лиловая туча стремительно неслась с запада, пожирая ночное светило и звездный небосклон. Когда Макензи достиг кладбища, небо озарилось первой молнией, послышались негромкие отдаленные раскаты грома. Зная расположение могил, молодой человек быстро отыскал нужную среди них. Простоял около получаса у могилы, что-то невнятное бормоча себе под нос, и ушел. К тому времени удары грома стали затяжными и гроза перешла в ураган. Стволы гигантских деревьев жалобно заскрипели от сильных порывов ветра. Гром и молния, ливень и шквальный ветер, - все смешалось в едином природном хаосе. Генри торопливо вышел с кладбищенской территории и отправился домой. Одежда его промокла до нитки, и по лицу стекала дождевая вода. Замок пропал в непроницаемой мгле. Очередная молния фиолетовым светом озарила величественные стены Леода, и удары грома, потрясая сферу, пронеслись по земной юдоли. Воздух дрогнул от громового удара и высокоразрядных нитей огня. Ночной скиталец добрался до многовекового орехового дерева и вздрогнул, заметив рядом с ним огромного мастиффа. Он сидел неподвижно и в потемках казался каменным черным идолом. Завидев человека, пес побежал к нему навстречу. Застигнутый врасплох Макензи выхватил первый попавшийся предмет для самообороны. Небольшой камень в случае внезапного нападения мог бы послужить превосходным орудием. Собака подбежала к нему и, вцепившись в брюки, стала тащить его за собой.

– Отстань от меня, мерзкий слюнтяй, - с брезгливостью прохрипел

Макензи. Отдернул ногу, чтобы освободиться от хватки мастиффа, но не смог. Повторил свою попытку, и пес еще с большей яростью ухватился за ногу человека. На сей раз, не рассчитав хватку, Роджер поцарапал клыками ногу Генри.

– Ах ты, противный кашалот, - отбросив камень в сторону, он

схватил мастиффа за уши, скрутил их, чтобы сделать тому больно.
– Отвяжись, не то, клянусь, задушу и повешу тебя на суку вот этого самого дерева.

* * *

– Проклятая псина, - смывая кровь с раненой ноги, выругался Макензи. Скинул с себя мокрую одежду и, продезинфицировав рану, вернулся из ванной в спальню. Молния вспыхнула в окне и озарила темную комнату. Генри вздрогнул, заметив у дверей чью-то женскую фигуру в ночном одеянии. Попятился назад, и еле дыша, ошеломленно выдавил:

– Патриция! Призрачная особа приблизилась к нему, и он разглядел в ней Гвендолин Белфорд. И это действительно была она. Не сумев дождаться утра, да и подумав, что ее спаситель, возможно, спозаранок покинет замок, она, набравшись смелости, пришла с извинениями в его комнату.

– Простите, я кажется, не вовремя?
– смущенно взглянула она на

молодого человека, застывшего, как статуя Куроса[82]. Макензи все еще не мог прийти в себя, перед его глазами все еще стоял образ погибшей Крэг.

– Я пришла попросить у вас прощения. Я вела себя очень скверно.. Тогда

как вы, невзирая на мое грубое обращение к вам, спасли мою жизнь, причем рискуя своей. Я признаю, что была несправедлива с вами с самого начала нашего знакомства. Если бы не этот случай, все, возможно, сложилось бы иначе. Поверьте, я искренне сожалею о случившемся. Вы прощаете мою строптивость?
– подступив к нему ближе, спросила ночная гостья. В комнате послышалось тяжелое страдальческое мычание. Это Генри, желая что-то сказать, издал протяжный звук. Вспышка света осветила его лицо, и девушка увидела его глаза, полные тревоги и смятения. Ему все еще представлялось, что перед ним стоит Патриция, а слова, сказанные Белфорд, послание от усопшей. Макензи показалось, что сегодняшнее посещение могилы было как-то связано с приходом Гвендолин. Словно посредством этого юного создания покойная хотела донести до Генри свое прощение. Хотя его вины и не было в этом несчастном случае, и все же молодой человек в некоторой степени до сих пор чувствовал себя виновником. Он все время корил себя за тот приступ подлости, овладевший им в то злосчастное утро. Вспомнив о последствиях того происшествия, Генри невольно задрожал.

– Что с вами? Вы дрожите? Вам холодно? Плохо себя чувствуете?

– Он утвердительно кивнул на вопросы девушки.
– Вызвать врача? Нет? Что? Что вы хотите? Помочь вам лечь?
– Он снова кивнул. Мисс Белфорд исполнила его желание. Уложила его в постель и укрыла тонким одеялом. Приложила руку ему на лоб.

– Вы холодный как лед! Нет, я все же вызову врача, - она уже

повернулась, чтобы уйти, но Макензи удержал ее за руку.

– Не уходи. останься со мной.
– трясясь от озноба, заумолял он. Гвендолин едва расслышала его слова, и просьбу его поняла лишь по интонации. Присела на край кровати и принялась растирать ему руки, чтобы хоть как-то их согреть.

– Нет, только не сейчас. только не сейчас.
– неосознанно повторял

Генри, прилагая неимоверные усилия, чтобы не заснуть. Потрясение, пережитое им, стало причиной проявления болезненно нервозной реакции. Он знал, что нестерпимый озноб предшествует истерической летаргии. Внезапное проявление давно забытой болезни расстроило его. Голова мучительно разболелась, и в висках отдавался ритм сердца. В глазах его помутнело, дыхание стало тяжелым и он, потеряв ориентацию, перестал ощущать себя.

– Вставай, лихой спаситель!
– услышал Генри знакомый голос подле

себя. Недовольно прохныкав, он перевернулся на бок и вздрогнул, почувствовав чье-то теплое и мягкое тело. Приоткрыл веки и сквозь затуманившийся взор разглядел нефритовые, прекрасные глаза. Игривые лучи летнего солнца нежно ласкали обнаженное, безупречно сложенное тело девушки. Соблазнительная улыбка играла на ее мягких, призывающих к поцелуям губах. Большие глаза со вниманием изучали Генри. Она лежала на боку, укутавшись в тонкое одеяло. Придерживая голову рукой и не отрывая глаз от молодого человека, лениво покручивала локон каштановых волос, спадавших на ее обнаженные плечи. Взгляд искусительницы был настолько теплым и пленительным, что Генри впервые в жизни устыдился своей наготы. Он был заинтригован присутствием девушки в его постели.