Семь ступеней в полной темноте

Фром Пвел

Аделина, склонив голову, опустилась на свое место и продолжила прерванную трапезу. Но, все же, слегка покраснела.

Королева, не сводила с Арона любопытного взгляда. Ее словно что-то подогревало изнутри. Было совершенно очевидно, что Гуда давно созрела для того, чтобы стать бабушкой, и, одного внука ей явно было недостаточно. По лицу Ангуса тоже гуляла еле заметная, насмешливая улыбка. Его здорово забавляла мысль о том, что его буйные дочери вскоре изменятся. А в этом он уже не сомневался. И какие именно метаморфозы и с кем из них произойдут, он мог только гадать.

Дело осталось за малым: чтобы кузнецу хватило сил и терпения на каждую из них. Ведь девочки полны сюрпризов. Он то уж точно это знал.

Глава 30

Следующая неделя жизни, Арона пролетела как один день. Он едва успевал отдохнуть и восстановиться от одной из сестер, как внимания его уже требовала другая. Арон позднее благодарил судьбу, за то, что дочерей у короля было всего восемь. Надо сказать, что несмотря на свою внешнюю потерянность, Аделина, все же довольно красочно описала сестрам все и в подробностях. Женщины, видимо везде одинаковы. Ну и интерес к Арону, со стороны сестричек, с этого момента значительно подрос. Впрочем, не у всех.

Сестры, за исключением Сольвейг и Аделины, в основном, не жили во дворце. Каждая из них занимала свою должность при дворе и курировала строго определённые вопросы. Вроде министров различного хозяйства. А потому и жилища их были ближе к сфере так сказать, профессиональных интересов. Поэтому, Арон должен был каждое второе утро, ожидать сестер у фонтана, что в центре города. Так было справедливо. А там, каждая, из них уже решала, как именно они проведут эту ночь или сутки.

Катрин, пришла первой. Вторая по старшинству, после Аделины, была куда стройнее своей сестры, хоть и не уступала ростом. Заметно общительнее и легкомысленнее. Ее жилище располагалось на окраине города на вершине живописной скалы. Открытое всем ветрам, но, с восхитительным видом на город и окрестности. Попасть туда можно было только своим ходом, поэтому пришлось ей довериться. Катрин, без труда доставила гостя в свои чертоги.

Долгого разговора не случилось. Она вела себя как настоящая блудница. Соитие было бурным, энергичным, и, поистине незабываемым. После ярких возлияний, они проговорили ночь напролет, выпили добрый бочонок вина, и вдоволь навеселились. К исходу суток, она доставила его на землю. Едва Арон успел привести себя в порядок, настала очередь следующей сестры.

По логике вещей, должна была прийти Далия, но, на сколько он успел их запомнить — пришла Аста. Арон не стал задавать лишних вопросов.

По правде сказать, Аста была несколько туповата, на первый взгляд. Да и выглядела она соответственно. Прямые белоснежные волосы, ровная челка по бровям, пустые голубые глаза…. Но, впечатление это оказалось обманчивым. Он понял это когда сделал одно неосторожное движение. Тонкий, длинный клинок Асты в долю секунды рассек воздух, разрывая дистанцию между ними. Рефлексы ее были смертоносны. И внешняя, кажущаяся рассеянность оказалась высшей степенью сосредоточения. Рассеянный взгляд позволял ей контролировать все вокруг, а расслабленность — держать тело готовым к броску. Эта дева

вселяла одновременно и страх, и уважение к своей персоне. Кроме того, она была крайне немногословна, как истинный воин.

Соитие ее мало интересовало. А вот, то, что Арон был кузнецом, вызвало неподдельный интерес. Именно Аста курировала все что связано с оружием и его изготовлением. Она отвела Арона в королевский арсенал. Там трудились по большей части бескрылые мастера. Оно и понятно, огонь и перья — плохие союзники. Этот поход Арон вспоминал с удовольствием. Кузнец попал в свою среду. На какое-то время он вообще забыл зачем он здесь, и что должен делать.

Изучив все, до чего смог дотянуться, Арон взял в руки инструмент. Душа кузнеца словно расправила свои, собственные крылья. Голова просветлела, а руки точно знали, что им и как творить. К исходу ночи, когда самые стойкие зеваки уже разошлись по домам, Арон, наконец заточил и отполировал отлитый и выкованный им меч.

Аста, не отходившая от него все это время, завороженно созерцала как раскалённая сталь в муках обретала форму. Искры как в зеркале отражались в ее огромных расширенных зрачках. К изумлению девы, простое, лишенное украшений и изысков оружие оказалось куда легче, сбалансированнее и приятнее в руке, чем ее собственное. Кроме того, оно отлично рассекало сталь. Без тени сомнения, новый клинок занял место в ее ножнах. Эта дева не смотря на внешний лоск, была крайне практична. Меч был превосходен. И она отблагодарила мастера некоторое время спустя.

Кузнец туго знал свое ремесло. Так же туго, как и его член, засевший меж стройных ног беловолосой девы. Она отдалась ему прямо в кузнице. На еще теплой наковальне, при тусклом свете пылающего горна. Ее не смущала ни сажа, ни окалина, осевшая здесь решительно везде.

Жар, звон металла, и открытое пламя, все это, в купе с запахом пота и вздувшимися мышцами кузнеца, разожгло в ней желание. До того, как расцвело, Арон выдавил из ее смертоносного тела целую какофонию изможденных стонов. Вот так между ними растаял лед….

Жилище Асты располагалось неподалеку от мастерских. Как и полагал Арон, оно оказалось аскетичным и скромным. У нее даже не было служанок. Шагая по ночному городу, он бережно нес на плечах обессилившую воительницу, стараясь чтобы крылья ее не касались земли. Скорее для приличия, потому как они все равно были в саже. Когда он пытался усадить ее на стул, Аста никак не желала отпускать его шею. Но он все же расцепил ее руки. Глаза валькирии были открыты, но в них зияла по истине вселенская пустота.

Бережно усадив деву и прислонив в уголок, он развел в очаге пламя и согрел воды. Дева не спала, лишь изредка моргала, следя за ним одними глазами. Когда все было готово, он снял с нее облачение и методично, попивая вино из найденной тут же бутыли, очистил от сажи каждое перышко на ее крылах. Благо, сажа еще не въелась. Стройное тело Асты тоже подверглось омовению и чистке.

Ночь была длинна, очаг излучал тепло…. Кузнец, уложил деву в постель, укрыв одеялом, а сам прилег на шкуру, поближе к очагу.