Семь ступеней в полной темноте
Шрифт:
— Кажется да — согласился Арон — хотя, слышать о ласке из твоих уст….
— Никому не говори об этом — полушутя пригрозила Уна увесистым кулаком, закованным в стальную перчатку. Он как-то позабыл, что большинство женщин здесь закованы в броню и носят ее как повседневную одежду. В том числе и сестрички. Пожалуй, только королева мать не обременяет себя латами.
— Уж куда яснее… — улыбнулся он устало — Мне нужно подумать над твоими словами.
— Так, ты сделаешь это?
Арон потянулся всем телом, балансируя на носочках. Развел руки в стороны, размял запястья. Потом, слегка попрыгал на месте, проверяя не звенит ли чего в одежде. Словно
— Сделаю — четко ответил он — В конце концов, от меня не убудет. Пускай повременят до завтра. Поразмышляют на досуге.
За неспешной беседой, они добрели до уже знакомой двери. Уна подмигнув сыну, попрощалась до утра и отправилась к себе в покои. Арон проводил мать взглядом, пока та не свернула в галерею.
Глава 28
Ворох мыслей наполнил и без того озабоченную голову. Эсхил хранил молчание, а Арон хотел побыть с собой наедине. Он заглянул в кроватку возле постели, но ребенка в ней, конечно, не было. Хоть Арон и не был сторонником этой идеи, но королева мать на ночь забирала младенца к себе. Оказывается, из-за физиологических особенностей, у крылатых женщин всегда есть грудное молоко, и они всегда готовы к размножению. И она настояла на том, чтобы время от времени будет кормить ребенка сама. Арону это казалось странным, но, кто знает, как, у них бессмертных тут заведено. Он как-то слышал про племена в далеких странах, у которых дети вообще считались общими. Может быть, тут что-то подобное.
Скинув свои штурмовые сапоги и освободившись от одежды, кузнец прогулялся до умывальни. Служанок тут никаких не было, и никто не помешал ему задержаться по дольше под жесткими горячими струями. Погруженный в свои мысли, он нехотя покинул душ, побрился, хорошенько растерся полотенцем, и сделал все, что обычно делают в ванных комнатах.
Сольвейг все еще не было. Ей определенно было что обсудить со своими старшими сестрами. Главное, чтобы все не закончилось дракой…
Арон обернулся льняным полотенцем, приглушил свет и с превеликим удовольствием разлегся на кровати, раскинув руки и ноги в стороны. Кровати во дворце были просторными. И дело не в роскоши. Вообще, как он успел заметить, архитектура в этих местах изумительная. Грех было бы вырезать жилища из мрамора и делать их безликими. Однако, на этом и в целом, роскошь тут заканчивалась. Быт и убранство, как внутри дворца, так и в городе, были весьма аскетичны. Что до кроватей, так тут все просто. Во-первых, не надо забывать, что валькирии, и остальной крылатый народ весьма рослые сами по себе. Кроме того, крылья во время сна тоже занимают немало места.
Арона беспокоил не столько последний разговор в обеденном зале, сколько судьба племени. Как-то все разом поменялось. Всплыли новые обстоятельства. Когда он решил отвести Кили домой, а потом помогал ее сородичам с переселением, то совсем не думал, что придется брать на себя какую-то ответственность. Перебить волков и найти место для новой стоянки — это одно дело. А вот держать ответ судьбы хоть и маленького, но народа — это совсем другое. Хотя, если подумать, то из этой затеи может выйти нечто путное. При правильном воспитании и обучении… мудрых законах и правильном руководстве… Как знать?! Но, как бы то ни было, он уже вляпался в эту историю. Не то чтобы планов у Арона было много. Но личную свободу это заметно ограничит. Опять же, поселиться среди людей, которые его Арона ценят, он всерьез подумывал. Эзрин сама это предлагала. Сейчас все поменялось.
Хотя, опять же, есть Эсхил, который замечательно справится со всеми текущими делами. А раз ему нравится общаться с людьми, так пусть упражняется.
С тех пор как дом Арона сожгли, он еще ни разу не задумывался о новом доме. Конечно, можно остаться во дворце, чего от него и ждут, вероятно. Но неплохо было бы иметь и свой угол. Глядя в потолок Арон уже представлял, как и из чего он будет строить свой новый дом. Просторная долина среди отвесных скал представлялась ему достаточно четко, и ясно, чтобы можно было крутить ее в уме. За этим занятием он и погрузился в иную реальность.
Сольвейг долго не было. Где-то за полночь, сквозь сон, он различил какие-то звуки, похожие на сдавленный хохот, и шелест одежды. Но не придал этому значения. Он точно знал, что в случае опасности Эсхил обязательно предупредит его. Тем более, что столь сладкие грезы прерывать совсем не хотелось.
Однако, спустя какое-то время он ощутил движение уже рядом с собой. Шелест крыльев и какие-то толчки наводили на мысль, что Сольвейг, наконец, вернулась. Видимо она была в игривом настроении, и не особо хотела спать, потому как стащила с него полотенце и навалилась всем телом.
В нос ударил стой кий запах вина. Вот и причина веселья…. Однако, после родов прошло слишком мало времени, и близости между ними не должно быть. И она это знала. Поэтому, он до последнего надеялся, что ей скоро надоест, алкоголь сделает свое дело и она тихонько уснет рядом… Но не тут-то было! Конечно, он чувствовал своей плотью ее горячую промежность, но стойко держал свое мужское эго в узде.
Однако тихое хихиканье и сдавленное ржание, вскоре перешло в не слишком тихий шепот. Говорящих, как ни странно, было двое и это настораживало. Сквозь сон он постепенно стал различать слова.:
— Такой мягкий, тепленький….
– шептал глубокий женский голос.
— Осторожно! — предостерегал голос совсем знакомый — У него слишком нежная кожа!
— А шрамов то сколько — не унималась первая персона — твоя работа?
— Да, по большей части — призналась вторая — хорошо, что они быстро заживают…
Голос Сольвейг, Арон, конечно, узнал. Глаза его были закрыты, веки расслаблены. Но сознание уже проснулось. Однако второй, достаточно глубокий, сильный голос он никак не мог узнать.
— Смотри ка, как крепко спит —, прозвучало уже достаточно громко.
Что-то сильно сдавило ему грудь и Арон окончательно проснулся….
Однако, сверху на нем восседала не его рыжая дева. Эта была куда крупнее и более атлетичного телосложения. Сжав его тело бедрами, она уперлась когтистыми руками в его грудь и навалилась всем весом, затрудняя ему дыхание. Арон инстинктивно дернулся, но она тут же перехватила запястья и скрестила из над его головою.
— Поздно, дружочек — игриво подмигнула она — я тебя уже оседлала.
— Аделина? — Он наконец, узнал ее лицо в полумраке.
— Приятно, что ты помнишь мое имя….
— На память он никогда не жаловался. Да и вообще не помню, чтобы жаловался… — зевая ответил знакомый голос где-то сверху.
Арон покрутил головой. Осоловелые глазки Сольвейг с интересом наблюдали за его поведением. Она стояла на коленях у изголовья кровати, облокотившись на подушку. Ее крылья лежали на полу, словно мятый плащ. Она загадочно улыбалась.
— Что происходит? — Спокойно спросил Арон.