Семь ступеней в полной темноте
Шрифт:
Арон несколько успокоился от ее слов. Какое-то время он потирал пальцами переносицу, крепко слепив веки. Он оказался в совершенно дурацкой ситуации. Но вместе с тем, было в ней и рациональное зерно. Каждая из дочерей была красива, кроме того, являлась наследницей трона. Вступая с ними в отношения такого рода, он как бы создаст для себя задел на будущее. Опять же, хоть и на половину, но это его народ. И было бы свинством проявить равнодушие. Раньше, он и мечтать не мог о подобном предложении, но…. Теперь мысли его были все больше о Сольвейг. Сестры ее несомненно
— Тяни время — вдруг настойчиво проговорил тихий голос Эсхила в голове. — Я просчитал различные ситуации. Определенные риски есть, но, есть и весьма заманчивые перспективы. Ты ничего не теряешь, но я бы на твоем месте подумал.
— Хорошо — вдруг ответил Арон совершенно спокойным голосом. — Все предельно ясно. Я не хотел бы оскорбить вас, ваши величества, и, тем более ваших дочерей. Но, могу я дать ответ утром, на свежую голову? Поговорить с Сольвейг наедине?
— Конечно — обрадовалась королева мать — Не спеши, подумай.
Покончив с делами, ко всеобщему облегчению, королева приказала подавать ужин. Суетливые слуги проворно сервировали стол, и подали аппетитно дымящуюся пищу. Нельзя сказать, что питалась королевская семья одними деликатесами. Напротив, преобладали блюда простые всем известные, но тем не менее, искусно приготовленные и поданные.
Ужин был относительно легким. Из нескольких блюд. Покончив с трапезой быстрее всех, король с королевой поспешили откланяться. Когда слуги убрали все лишнее, оставив лишь десерты, никто не встал из-за стола. Восемь чистокровных валькирий остались с кузнецом наедине. И, пожалуй, только одной из них он мог бы доверять. Семеро остальных, мягко говоря, вызывали опасения. Девы расслабились, когда их родители ушли, и теперь, характер каждой из них стал проявляться куда заметнее. Кто-то принялся ковырять в зубах. Кто-то раскачиваться на стуле. Кто-то просто безучастно смотрел в потолок.
За спиной негромко хлопнула дверь. Арон обернулся. С обычным спокойствием на лице, Уна проплыла расслабленной походкой через зал. Остановившись за спиной, она по повисла на его шее и поцеловав в щеку, шепнула на ушко:
— Ну как тут у вас?
— Пришла проведать? Великодушно, с твоей стороны — тихо съязвил он.
— Ну что ты, это же все во благо.
Заметив на себе вопросительные взгляды, Уна выпрямилась, и вежливо пояснила:
— Не беспокойтесь барышни, я в этой затее не участвую. В другой раз я бы с удовольствием, но… обстоятельства немножко иные. Этот хмурый, но очень милый юноша, если кто не в курсе дела — мой сын.
— Да ладно!? — воскликнула старшая из сестер.
— Правда, правда. Без шуток. А потому, зная ваши порочные наклонности, хочу чисто символически предостеречь: Мальчик дорог мне как есть, с руками, ногами и головой. Ну и всем, что у него там прилагается.
— Ну что ты, как можно. — драматично возмутилась Аделина — Отец дал нам четкие указания на этот счет. Сей кладезь
Арон придвинулся к Сольвейг и еще раз уточнил:
— Ты действительно этого хочешь?
— Шутишь? Я это предложила!
— Зачем?
— Я, все-таки, благородных кровей, и пекусь о своем народе. А еще, я искренне желаю моим милым, любимым сестрам испытать все прелести материнства.
На словах «все» и «испытать», Сольвейг сделала особый акцент. А потом уже шепотом, как можно тише добавила:
— Пусть эти надменные суки огребут по полной, хотя бы разок в жизни.
— Я тебя понял — не без улыбки, согласился он. Сольвейг все же не сильно изменилась.
Уна, которая отлично слышала разговор, всем своим видом проявляла солидарность. По крайней мере, его суженая с его же матерью на одной волне. Хотя, это же и пугает.
Кузнец неспеша доел остатки чудесного десерта и вытер руки салфеткой. Делать тут больше было нечего, и он жестом предложил Сольвейг уйти.
— Ты иди. Нам еще есть что обсудить. Уна охотно составит тебе компанию.
Кузнец кивнул. Стараясь сильно не шуметь массивным деревянным стулом, он встал. Оглядев всех еще раз, слегка поклонился. После чего, в компании довольной Уны Арон покинул обеденный зал.
Уна шла молча, чуть впереди, но на лице ее предательски светилась ехидная улыбка.
— Ты точно моя мать? — усомнился Арон.
— Да…! — протянула она на распев — и я нахожу все это чертовски забавным. Чему ты не рад?
— Есть причины.
— Так поведай, может помогу советом? — оживилась она.
Арон обернулся. Кроме неустанного солдата, который сопровождал его решительно везде — вокруг никого не было. За окном уже темнело, опустились сумерки. Жизнь во дворце, казалось, замерла.
— Дело в том, что, не считая вакханалии в деревне, и еще пары неудачных моментов… воя подруга стала первой женщиной в моей жизни. У меня порой, дыхание перехватывает от одной только мысли о близости с кем-то еще. Но, я понятия не имею как вести себя с этой чистокровной сворой. Они меня живьем сожрут!
— Это да. Без сомнений. Прости… Не подумала об этом. Не знала. Я вообще еще слишком плохо знаю тебя. Много пробелов, которые надо бы восполнить — Уна призадумалась.
— Так, как с советом?
— Знаешь, чем поразил меня твой отец? — вдруг спросила она.
— Волей?
— Нет. Хотя, это конечно тоже. Но нет. — Улыбнулась она грустно.
— Тогда чем же? — смутился молодой кузнец.
— Лаской, сын. Лаской…. И добротой. Они ведь такие же как я. Воительницы. Хотя каждая из сестер приставлена к разным обязанностям. Будь то научные изыскания, земледелие, или сугубо житейские заботы — все они отличные хорошо слаженные, обученные, обожженные в боях воины. Но это не наша суть. Все это привито. Вживлено в связи с суровой необходимостью. Внутри, мы все те же девушки, когда-то мечтавшие о любви, страсти… романтике. Понимаешь, о чем я говорю?