Семь ступеней в полной темноте
Шрифт:
Лицо Аделины исказилось гримасой боли, и она попыталась помочь сестре. Но Арон одарил ее таким взглядом, от которого волю ее сковал ужас. Она уже видела на примере собственного отца, к чему приводит гнев этого человека. Да и человека ли?!
Минуту спустя, Арон разжал пальцы. По лбу его струился пот. Вены вздулись. Ощутив свободу, Далия попыталась взлететь, но этого у нее не получилось. Тогда, оставив свои вещи, она бросилась наутек бегом, вцепившись в израненную руку.
— Интересно, это всегда будет
Вспомнив, что не один, он обернулся. Аделина стояла рядом в полном оцепенении. В ее расширенных зрачках застыл страх. Арон помахал рукой перед ее лицом. Очнувшись, она попятилась назад.
— Тихо, тихо…. Ничего плохого не случилось.
Арон взял ее за талию и чуть прислонил к себе. Грозная валькирия была бледна, холодна, и дрожали словно осиновый лист. Кузнец прижал ее чуть сильнее и успокаивающе погладил по спине.
— Прости, я не хотел тебя испугать. Я не буду больше так делать. — пообещал он.
— Что это было? — прошептала она дрожащим голосом.
— Моя жизненная сила. Ты же видела это раньше. Я просто немножечко поделился — ответил он так же тихо, почти нежно.
— А так разве можно?
— Похоже, теперь можно. Это был первый раз. И это было больно. — признался кузнец.
— Тебе тоже? — удивилась она.
— Да. Причем весьма. Разве по мне не видно?
— Я к этому, наверное, не смогу привыкнуть — всхлипнула Аделина. Ее страх начал выходить слезами.
— Ну вот и ладно — вздохнул кузнец облегченно — тебе уже лучше?
— Да, немного.
Кузнец продолжал поглаживать Аделину по спине, до тех пор, пока она не перестала дрожать. Потом мягко взял ее запястья и поцеловал холодные руки. Этот жест удивил Аделину. Раньше так никто не делал. Разве что отец, когда-то очень давно. Еще в детстве.
— Аделина? У меня есть к тебе просьба.
— Да? — она вздрогнула, услышав свое имя.
— Проведай свою сестру сегодня. Боюсь, сделав больно, я окончательно испортил с ней отношения….
— Это точно — вздохнула она, подбирая с земли часть доспеха сестры — И меня перепугал насмерть. Наверное, не усну сегодня.
— Мне стоило подумать дважды прежде, чем что-то делать. Но, уже ничего не поправить. Прости… Клянусь, я больше никогда не сделаю тебе больно.
— Ладно — улыбнулась могучая Аделина и потрепала кузнеца по голове, — не нужно давать такие серьезные клятвы. И потом, грань между болью и удовольствием едва различима.
Когда плечи и лицо Аделины вновь порозовели, и она окончательно взяла себя в руки, они расстались.
Глава 31
Вечером того же дня, Арон все рассказал Сольвейг. Она, конечно, удивилась, но восприняла новости спокойно. Продолжая кормить малыша грудью, она внимательно выслушала
Какое-то время они просто молчали, наблюдая за тем, как сладко засыпает их дитя. Осторожно забрав его у Сольвейг, Арон уложил сына в ясли так, чтобы тусклый свет не попадал ему в глаза. Потом, пристроив голову на колени своей бестии, он наконец, вытянулся во весь рост.
— Так значит… осталась только Далия? — уточнила Сольвейг.
— Да. Но, похоже, я все испортил своими благими намерениями.
— А что ты хотел сделать?
— Не знаю. Облегчить боль….
— И получилось?
Арон пожал плечами.
— Хочешь, я поговорю с ней? Я бываю очень убедительна когда нужно.
— Нет! — вздрогнул Арон — не стоит. Будет только хуже. И потом… Аделина приглядит за ней.
— Я пошутила — призналась Сольвейг.
— Не смешно… — буркнул Арон.
— А как тебе вообще мои сестры?
— В каком смысле? — не понял он вопроса.
— Во всех смыслах, дорогой — нарочито мягко пояснила она.
— Каждая из них прекрасна по-своему — честно ответил он.
— А кто понравился больше? — не унималась она.
Арон задрал голову и всмотрелся в ее лицо. Но в нем не было ни упрека, ни сарказма, ни насмешки. Только легкая ироничная улыбка на губах.
— Аделина и Аста — признался он искренне.
— Аста?! — Сольвейг рассмеялась — А я больше склонялась к Фриде, или Агнете.
— Потому что они, дев предпочитают? Нет. Аста поразила меня. Прежде всего своей прямотой. Она отнюдь не глупа, ловит все на лету… и у нее чудовищные рефлексы! А еще ее скромность во всем. И холодна она только внешне. Тот, кто растопит ее лед, наверняка будет счастлив.
— Никогда не знала ее с этой стороны… но, наверное, тебе виднее. А что же Аделина?
— За ее грозным фасадом скрывается целое море заботы и нежности. Она без колебаний закроет каждого из вас своей грудью. Ну или прижмет к груди. Просто проявлять правильно она этого пока не умеет.
— Ты все так же проницателен — рассмеялась Сольвейг.
Наконец, Арон решился задать вопрос, ответ на который его больше всего беспокоил. Он немного помолчал, словно задремав, и не открывая глаз спросил:
— Скажи, Сольвейг, А зачем вообще ты все это затеяла.
— Отец попросил. Еще немного, и ему самому пришлось бы сделать это. А возлежать с собственными дочерями, для короля последнее дело — почти серьезно ответила она.
— Не верю ни единому слову. — отрезал он.
Сольвейг вздохнула удрученно, и, поняв, что от разговора не уйти, решила выдать все что на душу легло. В конце концов, если не ему, то кому же?
— Ты боишься, что во мне взыграет ревность?
— Я видел тебя в гневе — напомнил он.