Семейные хроники Лесного царя. Том 2
Шрифт:
Тот лишь пожал плечами и собрался вернуться к надкушенному сочню, но бедный пирог отобрала невеста, потрясла в руке:
— Белое! Пап, он трескает всё белое! И отказывается есть то, что приготовила я!
— Милена, ты прекрасно готовишь, — мягко возразил некромант, забрав пирог назад. — Но прости, я уже видеть не могу чернику, черную смородину и всё остальное съедобное черное! Кроме черных груздей, — добавил он, кивнув сидевшему напротив воеводе Березополья, основному поставщику царского двора по части соленых и маринованных грибов.
Яр порадовался: его друг, вечно смущавшийся по пустякам, имевший привычку теряться в любом окружении, наконец-то
Веснян кисло улыбнулся в ответ на комплимент. Не то чтобы лешему был неприятен маг лично, однако и симпатии особой не вызывал. Он-то надеялся, что с отъездом старшего царевича наконец-то Лилия обратит свое внимание на него, Весняна. Не всё же вздыхать по царю без пользы и проку. Ан нет! То Лукерья объявляет о разрыве, то Милена привозит из-за границы красавца жениха. Теперь и младший царевич снова обосновался во дворце. Вернувшись из города, восстановившись, Драгомир Ярович переменился не только душевно, но и внешне. Больше он не выглядел безусым мальчишкой… Нет, усы не отпустил, у полуэльфа с растительностью на лице было так же плохо, как у его отцов, эльфа с некромантом. Но мальчишкой Драгомира назвать было сложно. Пусть он повеселел, болтал со своим наставником без умолка, не боялся громко ругаться с сестрой, которой перепалки с ожившим близняшкой доставляли извращенное наслаждение. Да отчего-то вдруг все мавки и русалки разглядели в младшем царевиче мужчину! И Лилька, конечно, на правах первой среди служанок, взялась увиваться вьюнком вокруг обоих некромантов сразу. Милена не успевала бессовестную охотницу отгонять от одного — та приставала к другому! Ведь ясно, что ничего у русалки не получится — один почти женат, второй вообще не по женской части. Так нет, не верит влюбчивая Лилия очевидному. И что еще хуже — в упор не замечает его, Весняна. Не слышит тяжких вздохов, ревнивого зубовного скрежета… Дура, что и говорить. И как его только угораздило полюбить ее, такую глупую? Ведь это невыносимо — знать, что зазноба дура, и всё равно из-за нее век мучиться!..
Между тем владыка Леса потешался:
— А разве я говорил тебе, что ему нельзя белое?
— А разве нет?! — насупилась дочурка.
— Просто надо было тебя чем-то занять, чтобы ты хоть время от времени на кухню убегала, чтобы ему дышать свободно давала без твоей душащей опеки, — смеялся безжалостный родитель.
— Ах, вот как? Вот так, значит, да? — запыхтела Милена от искренней обиды.
Сильван не позволил пожару страстей разгореться. Накрыл ее руку своей ладонью, проникновенно сказал:
— Мне нравится твой черничный пирог. Только позволь мне соскучиться по его вкусу.
— Правда? — обрадовалась Милена, мгновенно зарделась, точно он ей в любви признался.
— Да. Думаю, следующим летом я буду умолять тебя его приготовить, — улыбнулся некромант.
— Ладно, — кокетливо разрешила царевна. — Умоляй. Только не забудь!
— Не забуду, — пообещал тот.
Драгомир фыркнул на эти нежности, за что схлопотал от сестры испепеляющую молнию взгляда.
Трапеза потекла своим чередом. Яр принялся за завтрак, а воеводы и водяные начальники, уже закончившие с едой, попивая чай, неспешно докладывали владыке об успешной подготовке хозяйства к зиме, о прочих многочисленных заботах и делах.
— Ты опять плохо кушаешь, — негромко сделала Лукерья замечание сыну. Драгомир пригорюнился над полупустой тарелкой, ибо Милена полностью завладела вниманием некроманта. Мешать же
— Мам, я уже поел, — попытался отговориться Мир.
— Позавтракал яблоком и половинкой груши? — уличила родительница, указала ложкой на огрызок, который как раз утаскивал со стола шуликун. — Сильван же сказал, что вы потратили много сил. Он-то плотно позавтракал, а ты?
— Ну, еще бы он не плотно, — хихикнул Драгомир, не удержался. — Если сам не станет, его ж Милка догонит и накормит. Она его перед свадьбой решила откор…
— А ну цыц! Не твоя забота! — шикнула на брата царевна, не вовремя прервавшая любезности с женихом. — Ты-то с папкой спишь, тебе-то что! А я с этими мощами ночую в одной кровати — глаз сомкнуть не могу, всё боюсь во сне косточки ему переломать или самой наколоться!
Яр от громкого заявления пирожком поперхнулся, тут же подбежала Лилька и принялась колотить его величество по спине. Воеводы сбились с цифр отчетов, не сразу вспомнили, на чем остановились. Лукерья поджала губы — и решительно наложила сыну горку дымящейся паром каши:
— Чтобы всё съел! Не выйдешь из-за стола, пока не съешь.
— Мама! — оскорбился царевич. Однако перечить материнской воле не решился, на опыте знал, что не переспорить, да и отец с сестрою в данном вопросе будут на ее стороне. Драгомир вздохнул, голову повесил.
Сильван не мог смотреть на своего горюющего ученика спокойно. Некромант взял из корзины красивое яблоко и предложил царевичу загадку:
— Малыш, как думаешь, плоды относятся к живому или мертвому?
Драгомир заинтересованно поднял голову.
— К живому, — решил он. Поправился: — Наверное.
— Но если оставить плод на земле, он сгниет, — продолжил маг. Попутно словам он взялся за нож и стал нарезать яблоко дольками на чистом блюдце, услужливо подсунутом мавками. — Живое не должно так быстро портиться или засыхать, верно?
— Пока плод на ветке висит, то он растет, следовательно, живет, — изрек Драгомир. — А если сорвать, то больше не растет.
— Умник! — фыркнула Милена, не удержалась. — А если оставить яблоко на земле, из него может вырасти новая яблоня.
— А может и не вырасти, — возразил Мир. — Семена тоже могут сгнить, не дав ростки. Ой, да ведь — жизнь плода в семенах! Или в косточке, если это ягода. Растения для этого и плодоносят.
— Верно, — кивнул Сильван. Он успел очистить дольки от сердцевины. Указал кончиком ножа на блюдечко, потом на Яра: — Семена — это к нему, потому что они живые и могут дать жизнь дереву. Но плоть плода принадлежит нам, магам смерти, ибо она задерживается на грани, охраняя семя. Мякоть живет дольше, чем опавший лист. Но иные листья могут пустить корни и стать началом новой жизни, а кожуре или мякоти не дано такого права.
Некромант, увлеченный экспериментом, не замечал, что за столом и вокруг воцарилась тишина. Все следили за его действиями. Закончив с яблочными дольками, он разложил их на блюдце «солнышком», между лучами которого проложил по ягодке свежей пахучей малины, беря ее из стоявшей рядом корзиночки.
— И ягоды тоже неживые, получаются? — уточнил Драгомир, не спуская глаз с распотрошенных фруктов.
— У ягод очень мелкие семена, — извиняющимся тоном пояснил Сильван, накрыл блюдце обеими ладонями. — Я не смог бы их вынуть из мякоти, так что просто вживлю в то, что получится. Они мне не мешают, по сравнению с яблочными они куда слабее.