Семейный портрет с колдуном

Лакомка Ната

– Почему она выбрала лорда Белюза, а не вашего доброго дядюшку? – спросила я, наблюдая, как юноша медленно идет по залу, улыбаясь девицам и дамам.

– О, Вирджиль никогда не танцует, - усмехнулась леди Икения. – Терпеть не может танцы. Но это и к лучшему. Сейчас все начнут танцевать, а он поспешит удалиться. И все сразу почувствуют себя свободнее, можете мне поверить.

Я от души ей верила. И незаметно косилась в сторону графа, ожидая, когда он, наконец, уйдет. Он стоял справа от кресла королевы, чуть позади, склонив голову

к плечу, и задумчиво крутил пуговицу на камзоле, не глядя в зал.

– Лорд Гектор Белюз, к вашим услугам, - раздался вдруг приятный мужской голос совсем рядом. – Окажите честь, леди Валентайн, и подарите мне танец.

Оторвавшись от созерцания колдуна, я почти испуганно посмотрела на галантного лорда Белюза. Мне приходилось танцевать галоп, но никогда – в столице, при дворе королевы, и тем более не ведущей. Но леди Икения выразительно повела бровями, и я не посмела отказаться – вложила руку в ладонь лорда Белюза и позволила увести себя в центр зала. Лорд не дал мне ни секунды передышки и сразу повел вприскочку, петляя по залу «змейкой». Вслед за нами тут же начали пристраиваться другие пары, и вскоре в музыку вплелись смешки, стук каблучков и шарканье подошв.

Лорд Гектор вел меня умело, и на втором круге я расслабилась и галопировала даже с удовольствием.

Заметив мою улыбку, юноша обрадовался:

– Хвала небесам, вы улыбнулись, леди! А я уже забеспокоился, что вам не нравится моя компания.

– Компания меня ничуть не огорчает, - ответила я со сдержанной вежливостью, - просто я никогда не бывала в таком блистательном обществе и чувствую себя здесь лишней.

– Обещаю это исправить, - заявил лорд Гектор с пылкостью, показавшейся мне неуместной. – Позвольте мне быть вашим кавалером на сегодняшнем вечере. И на завтрашнем маскараде тоже…

– Вам должно быть известно, что мой кавалер посажен под арест на двое суток, - сказала я, с нетерпением дожидаясь, когда галоп перейдет в «ручеек», чтобы это избавило меня от разговоров с партнером по танцу, - поэтому я предпочту поскучать в одиночестве.

– Прошу прощения, но я не позволю вам скучать! – пообещал лорд Белюз.

Это обещание меня совсем не обрадовало, но тут распорядитель бала объявил «ручеек», и мы с лордом взялись за руки и отступили друг от друга, разворачиваясь в танце и пропуская под нашими руками других танцоров.

Танцоры вынуждены были наклоняться и тесно прижиматься друг к другу, и это сразу вызвало веселый и смущенный смех, а кавалеры вовсю любезничали, пожимая руки зардевшихся девиц, а некоторые даже успевали незаметно поцеловать румяную щечку.

Обычно я любила эту легкомысленную забаву, но в этот раз меня словно окатило ледяной волной, когда я представила, что сейчас мы с лордом Белюзом доберемся до конца колонны и сами побежим под «крышей» из сомкнутых рук, тесно прижимаясь друг к другу.

И хотя во время танца не следовало предаваться серьезным раздумьям, я попыталась

разобраться в собственных ощущениях – почему мне так неприятна близость галантного и симпатичного молодого человека? Когда я танцую в зале королевского замка, когда меня выбрали по приказу королевы – в знак особого расположения, а на мне роскошное платье, и меня считают красивее модницы леди Нэн – почему я не испытываю удовлетворения? Да что там! Я не испытываю даже удовольствия! Как будто всё это… всё это – ненастоящее. Будто я вижу сон, пытаюсь проснуться, но не могу.

Последняя пара приближалась к нам, и я как в тумане увидела миловидную румяную брюнетку в серебристом платье, а рядом с ней – нелепого толстяка, на бархатном камзоле которого лежали три подбородка – один на другом, как толстые сдобные лепешки на тарелке. Небеса милосердные! Что заставило эту красавицу согласиться танцевать с таким… таким…

Но женщина мило улыбнулась толстяку, прежде чем прижалась к нему и нырнула под наши сомкнутые руки, и лорд Белюз осторожно, но настойчиво притянул меня к себе, обнимая за талию, но тут музыка взвизгнула и захлебнулась, и вместо стройного хора получилась сплошная какофония.

Музыканты замолчали, последней затихла скрипка, жалобно пискнув на самой высокой ноте.

Танцоры остановились, все спрашивали друг у друга, что случилось, а распорядитель бала подбежал к дирижеру.

– Вот незадача, - засмеялся лорд Белюз, - похоже у виолончели порвались струны. Что ж, подождем. Разрешите проводить вас? – он держал меня за руку, сопровождая к тому месту, где стояла леди Икения. – И разрешите угостить мороженым? Здесь лучшее мороженое в мире – с фисташками и виноградом.

От мороженого я отказалась, и молчала, как рыба, пока леди Икения любезно справлялась у лорда Белюза, как здоровье его уважаемой матушки, не менее уважаемой бабушки, тетушки и кузин.

После нескольких попыток меня разговорить, лорд с сожалением удалился, а леди Икения сказала, подхватывая с подноса слуги ещё один бокал с вином:

 - Очень ценю вашу скорбь по Аселину, Эмилия, но унылость на королевском вечере неуместна. Держите лицо. Это первое правило придворного. Как бы ни было тяжело на душе – улыбка не должна сходить с уст.

– Но я не придворная, - возразила я.

– Скоро ею будете, - легко ответила леди Икения. – Её величество выделила вас. Сейчас все в этом зале завидуют вам и гадают – кто вы, откуда. Пытаются узнать о вас как можно больше. Будут спрашивать: что такое – Саммюзиль-форд? Это в нашем королевстве или в соседнем? – она засмеялась, но я не нашла эту шутку забавной. – Хватит грустить, Эмилия, - леди Икения заботливо поправила розовый бутон в моей прическе. – Веселитесь, наслаждайтесь жизнью, красотой и молодостью. Это добавляет блеска глазам и заставляет кровь быстрее бежать по жилам, и не застаиваться. Нам ведь нужны румяные щечки, а не бледное личико?