Семиотика, Поэтика (Избранные работы)
Шрифт:
588
сознания есть полное безразличие я и не-я".
– Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976, с. 170). По Лакану, "мир" для ребенка в первую очередь отождествляется с телом Матери и персонифицируется в нем, а потому выделение из этого мира (отделение от материнского тела), образование субъективного "я", противопоставляемого объективируемому "не-я", оказывается своего рода нарушением исходного равновесия и тем самым - источником психической "драмы" индивида, который, ощущая свою отторгнутость от мира, стремится вновь слиться с ним (как бы вернуться в защищенное материнское лоно). Таким образом, первичной движущей силой человеческой психики оказывается нехватка (le manque-a-etre), "зазор", который индивид стремится заполнить. Это стремление Лакан обозначил термином потребность (le besoin). Сфера недифференцированной "потребности", настоятельно нуждающейся в удовлетворении, но никогда не могущей быть удовлетворенной до конца, и есть реальное. "Реальное" властно заявляет о себе в каждый миг существования индивида (в этом смысле
Воображаемое. По Лакану, это тот образ самого себя, которым располагает каждый индивид, его личностная самотождественность, его "Я" (Moi). Формирование "воображаемого" происходит у ребенка в возрасте от 6 до 18 месяцев - на стадии, которую Лакан назвал "стадией зеркала": именно в этот период ребенок, ранее воспринимавший собственное отражение как другое живое существо, пытавшийся его потрогать, лизнуть или просто заглянуть за зеркало, начинает отождествлять себя с ним (что выражается в необычайном оживлении, смехе, мимике и т. п.). Таким образом, процесс формирования "воображаемого" оказывается оборотной стороной процесса разрыва индивида с внешним миром, с телом Матери. Важнейшая функция "воображаемого" психическая защита индивида: "воображаемое" подчиняется не "принципу реальности", а логике иллюзии: оно создает такой образ "Я", который устраивает индивида и играет экранирующую роль как по отношению к объективной действительности, так и по отношению к тем образам этого индивида, которые существуют в сознании его партнеров по коммуникации "других"; в этом смысле "воображаемое" есть область "незнания", заблуждения человека относительно самого себя. Недифференцированная "потребность", характеризующая уровень "реального", будучи спроецирована в сферу "воображаемого", конкретизируется в форме желания (le desir), управляемого принципом удовольствия/неудовольствия и ориентированного на эмпирические объекты. При этом диалектика "желания" такова, что его удовлетворение (например, утоление жажды) приводит к исчезновению самого желания, то есть первичного жизненного импульса; такое удовлетворение равносильно смерти, поэтому для поддержания жизни необходимо возникновение все новых и новых объектов желания. Однако подлинной потребностью человека является, по Лакану, не само по себе стремление к овладению этими объектами, а стремление к слиянию с миром: слиться же с миром - значит получить признание с его стороны, быть любимым (хвалимым и т. п.) другими людьми
589
(так, ребенок, выпрашивающий у матери сладости, на самом деле требует ее внимания, ласки): подлинное желание человека состоит в том, чтобы другой его желал, в нем нуждался и т. п.; он хочет сам быть "объектом", которого не хватает партнерам по социальной коммуникации, хочет быть причиной "желания" с их стороны (см. Lacan J. Ecrits. P.: Seuil, 1966, р. 181, 268). Таким образом, выявляется принципиальная зависимость индивида от окружающих его людей, обобщаемых Лаканом в понятии Другого, носителя "символического". Символическое. По Лакану, это совокупность социальных установлений, представлений, норм, предписаний, запретов и т. п., которую ребенок застает готовой при своем рождении и усваивает по большей части совершенно бессознательно; "символическое", будучи "порядком культуры", выполняющим регуляторную функцию, как раз и персонифицируется в фигуре Другого или Отца, поскольку именно через Отца ребенок впервые приобретает навыки культурного существования, то есть усваивает социальный Закон. "Символическое" - это область сверхличных, всеобщих, социокультурных смыслов, задаваемых индивиду обществом; это, следовательно, область бессознательного. Отсюда - радикальный пересмотр Лаканом классического понятия "субъекта". Если в рамках картезианской традиции "субъект" рассматривался как некая субстанциальная целостность, как суверенный носитель сознания и самосознания (ср. Cogito ergo sum) и как ценностная точка отсчета в культуре, то, по Лакану, напротив, субъект (le sujet) предстает как функция культуры, как точка пересечения различных символических структур и как точка приложения сил бессознательного: не культура является атрибутом индивида, а индивид оказывается "атрибутом" культуры, говорящей "при помощи" субъекта; сам же по себе "субъект" есть "ничто" (rien), некая "пустота", заполняемая содержанием символических матриц. Отсюда - постоянное взаимодействие между субъектом как носителем культурных норм и "Я" (Moi) как носителем "желания", то есть между "символическим" и "воображаемым". "Символическое" стремится полностью подчинить себе индивида, тогда как задача "Я" состоит в том, чтобы, используя топосы культуры, создать с их помощью собственный нарциссический образ, то есть, подставив "Я" на место "субъекта", создать себе культурное алиби. Тем самым уточняется понятие бессознательного: бессознательное, по Лакану, это "речь Другого", но это такая речь, которая постоянно редактируется "воображаемым": "Бессознательное - это глава моей истории, которая отмечена пробелом или обманом, это глава, подвергшаяся цензуре" (Lacan J. Ecrits. P.: Seuil, 1966, p. 259). При этом бессознательное рассматривается Лаканом в качестве своеобразного языка, ибо символическое организовано по тем же законам, что и естественные языки ("бессознательное структурировано как
590
в которой благодаря воспитанию и обучению закладывается механизм языка. В ней используются знаки, не поддающиеся членению и допускающие многочисленные индивидуальные вариации... Эта символика является надъязыковой вследствие того, что в ней используются знаки очень емкие, которым в обычном языке соответствовали бы не минимальные, а более крупные единицы речи" (Бенвенист Э. Заметки о роли языка в учении Фрейда.
– В кн.: Бенвенист Э. Общая лингвистика, М.: Прогресс, 1974, с. 125-126).
В заключение следует отметить решительное стремление Лакана к дебиологизации психоанализа, то есть к устранению фрейдовского пан-сексуализма. Вынося за пределы исследования все собственно биологические потребности, Лакан соотносит душевную жизнь индивида не с физиологическими импульсами организма, а с ценностями, эталонами и символами культуры, рассматривает бессознательное не как нечто стихийное (фрейдовское "оно"), а как упорядоченную область, где происходит социализация личности.
с. 370. ...согласно Лукачу, Рене Жирару и Л. Гольдману...
– Имеются в виду следующие работы: "Теория романа" (Die Theorie des Romans. Berlin, 1920) Д. Лукача, книга Р. Жирара "Романтическая ложь и романическая правда" (Mensonge romantique et verite romanesque. P.: Grasset, 1961) и названная Бартом статья Л. Гольдмана "Введение в проблемы социологии романа", входящая в его книгу "Социология романа" (Pour une sociologie du roman. P.: Gallimard, 1964).
с. 373. ...апофатический риск.
– Апофансис (греч. apophansis утверждение) - суждение, в котором посредством утверждения или отрицания полагается что-либо как существующее или несуществующее.
с. 374. ...Пруста, любителя чтения и подражаний.
– Аллюзия на сборник М. Пруста "Пастиши и смесь" (Pastiches et melanges, 1919),. где автор воспроизводит стилистическую манеру ряда крупных французских литераторов. В эту книгу входит и эссе Пруста "О чтении".
От науки к литературе (De la science a la litterature) - Впервые под названием "Science versus literature" в газете "Times Literary Supplement", 1967, 28 сентября. Перевод выполнен по изданию: Barthes R. Le bruissement de la langue. P.: Seuil, 1984, p. 13-20. Публикуется впервые.
с. 375. ...язык, благодаря своим обязательным категориям...
– Об "обязывающей" власти языка, стремящегося подчинить любого говорящего своим нормам и правилам, писал еще в начале XIX в. немецкий философ Фридрих Шлейермахер (1768-1834); см.: Fr. Schleiermacher's samtliche Werke, Abt. 3. Zur Philosophie, Bd 2. Berlin, 1838, S. 213. Аналогичная мысль была подробно развита в XX столетии американским лингвистом и этнологом Францем Боасом (1858-1942) и Романом Якобсоном (1896-1982), на которых непосредственно опирается Барт. Ср.: "Таким образом, основное различие между языками состоит не в том, что может или не может быть выражено, а в том, что должно или не должно сообщаться говорящими". "Грамматика воистину ars obligatoria..., поскольку она обязывает говорящего принимать решения типа "да - нет". Как неоднократно указывал Боас, грамматические значения данного языка направляют внимание говоря
591
щего коллектива в определенную сторону и благодаря своему обязательному принудительному характеру оказывают влияние на поэзию, верования и даже на философское мышление" (Якобсон Р. Взгляды Боаса на грамматическое значение.
– В кн.: Якобсон Р. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985, с. 233-234).
с. 376. ...рамки классицизма и гуманизма.
– Имеется в виду "гуманизм" ренессансного и картезианского типа, превращающий изолированного "субъекта" в решающую инстанцию социокультурного процесса и игнорирующий тот факт, что на самом деле этот субъект является результатом проекции социокультурных, исторически возникающих ценностей.
с. 377. ...согласно определению Романа Якобсона.
– См.: Якобсон Р. Лингвистика и поэтика.
– В кн.: "Структурализм: "за" и "против"". М.: Прогресс, 1975.
с. 380. ...театрально или фантазматически...
– Согласно Лакану, "театральность" есть такой способ "разыгрывания" индивидом собственного "Я" (Moi) перед "другими", при котором он способен контролировать собственное "воображаемое", согласовывать его с требованиями "символического"; "фантазм", по Лакану, это способ придать "желанию" приемлемую, с "символической" точки зрения, форму, это "нормальный" разрыв между реальностью и "воображаемым", "экран незнания"; см. также коммент. к с. 366.
...в научном дискурсе, из которого ученый объективности ради самоустраняется...
– По Барту, претензии ученого-позитивиста на "научную объективность", то есть презумпция "беспредпосылочности" научного знания, представляют собой характерную форму "фантазма", основанного на стремлении индивида скрыть от самого себя социокультурные, идеологические установки, направляющие его познавательную деятельность и определяющие "картину мира", из которой он неосознанно исходит.
Смерть автора (La mort de l'auteur).