Семья волшебников. Том 4
Шрифт:
— Ну смотрите, — с сомнением ответила Лахджа. — Если он пережмет… она маленькая. Вы не захотите увидеть, на что она способна, если пережать.
— Я вас понял, — задумался Драмм. — Поверьте, мэтресс Дегатти, мы понимаем, что имеем дело с необычным случаем. Мы разработали индивидуальный подход к вашей дочери, мэтр Инкадатти действует с моего ведома, и мэтресс Чу тоже посвящена. Вашего мужа мы тоже держим в курсе.
— Ну и отлично, — все еще сердито ответила Лахджа. — Я пойду.
— Рад был повидаться, — сказал ей вслед ректор. — А
Лахджа с трудом подавила смех. Это что ж такое Компот сотворил, что Драмм ползет к ней на брюхе? Его ж вроде все устраивало.
— Да что случилось-то? — повернулась она. — Я соглашусь и даже прибавку не попрошу, мне просто интересно.
— Ох-х… — помассировал виски Драмм. — Ваша порода… ваша порода слишком любвеобильна. Я не знал, что связываюсь с новым подвидом… кхм… инкубов. Это породило проблемы.
— Это не так! — возмутилась Лахджа. — Мы не инкубы и не суккубы! Вы не видели мое племя! Более пуританского общества среди демонов не сыскать!
— Пуританского — это… что это значит?.. развратного?..
— Наоборот! Они там чопорные. Их возглавляют бывший епископ и фанатик-крестоносец. Устроили патриархальный лесной монастырь и учат молодняк жить по шариату… а вы что, записываете?
— Да, это полезная информация, — оторвал перо от бумаги Драмм.
— Да это не секрет. Уверена, мальчишка просто дорвался до свободы. Вы ему слишком много позволяете, а он привык к суровому руководству старших. И тут в целом у вас атмосфера… университетская жизнь, много молодых девчонок, раскованность в обществе… а у него, возможно, многовато свободного времени.
— Хм… возможно, вы правы, — задумался ректор. — Я пересмотрю условия сделки с мэтром Вератором. Спасибо за информацию.
— Так, а… а когда мне приступать к работе? — приподняла бровь Лахджа.
— А вы хотите? — нехотя спросил ректор.
— Не очень, — честно призналась Лахджа.
— Тогда и не нужно, — с плохо скрываемым облегчением сказал Драмм. — Я просто рад слышать, что у меня есть запасной вариант.
Лахджа почувствовала унижение. Вот так вот. Она запаска. И для кого? Для Компота. Возможно, самого позорного представителя ее вида.
Хотя ладно, он не позорный. Просто молодой и какой-то непутевый. Из кожи вон лезет, стараясь выделиться, но все как-то неудачно, так что уже дважды едва не погиб.
А ведь где два раза — там и третий. Может, скоро Ахвеном опять припрется на коленях и будет молить спасти его от злого Таалея? Единственное, что защищает Ахвенома от такой судьбы, если он где-то всерьез напортачит — то, что у него контракт с Вератором, так что с Вератора и спрос.
Но если Ахвеном все-таки слишком перейдет черту — его прихлопнут. Станет очередной картиной на стене. Их у Драмма полно, и у каждой своя история… Лахджа предпочитала не спрашивать.
Она вышла на свежий воздух. Солнце уже садилось, закатные лучи подсвечивали крыши. Шумела листва, в тени корпусов ставшая
Что она здесь делает? Зачем это все? Уже две ее дочери покинули дом, покинули мать… и как рано, особенно Вероника. Лурия оставит ее еще не скоро, но через восемь-девять лет и с ней предстоит расстаться.
По меркам бессмертных — это даже не срок. Все вокруг живут как-то чересчур быстро. Смертные постоянно суетятся.
Поначалу Лахджа тоже суетилась, помня смертную жизнь и общаясь в основном со смертными же… но она уже чувствовала утомление. Уже не хватает размеренности. Неизменности. И одновременно хочется чего-то своего.
Среди смертных это могут понять разве что эльфы… может, гномы еще. Когда живешь тысячи лет, перестаешь торопиться.
Лахджа пока что не прожила и полувека. Это смешной для демона возраст. Даже Майно, смертный колдунец, вдвое ее старше. А для бессмертных подобный срок недалеко ушел от младенчества. У титанов детство длится сто двадцать лет. У драконов — двести. Гохерримы до восьмидесяти учатся в школе.
А Лахджа действительно слишком торопится прожить свою жизнь.
Как тля. М-да.
А что делать? Улучшать свои Ме? Учиться чему-то новому? Но она это и так делает, просто не спеша, в своем темпе. У нее нет причин торопиться. Ни у кого из бессмертных нет.
Возможно, поэтому они и застревают в одном состоянии, а то и вовсе деградируют.
— Ну и жопа, — произнесла Лахджа, поднимаясь в воздух.
— Это твой личный момент или мне стоит тебя поддержать? — спросил Майно.
Голосом спросил. Он парил рядом, у него закончился рабочий день. За спиной мерцали фантомные крылья, и волшебник с удовольствием глядел на шесть великолепных дворцов, на огромную площадь с библиотекой в центре… вот у него явно таких мыслей нет. У него жизнь крутится, он стал ректором, у него три прекрасные дочки… а Лахджа даже не гражданин.
— Я здесь лишний чело… демон, — помассировала виски она. — Даже блеваный Драмм держит меня в качестве запаски… для кого?! Для Компота!
— Я предлагал прикончить этого типа, — напомнил Майно, беря жену под руку.
— Драмма?..
— Ты поняла, о ком я.
— Дело не в Компоте! Я просто… мне негде приложить свои способности! Свои возможности! Мне просто здесь нет места!
— Хочешь, устрою тебя преподавателем? — предложил муж. — Не как с Драммом.
— И чему я буду их учить?
— Выбирай. Можно на Метаморфозис, можно на Монстрамин. Оба ректора согласны тебя принять, я с ними говорил. Пройдешь педагогические курсы — и тебя примут. Ты мой фамиллиар, тебе даже не придется проходить собеседование. У нас есть преподаватели-неграждане.
— Лучше пройду, — произнесла Лахджа. — Не хочу, чтоб меня приняли просто потому, что я жена ректора.
— Не потому что жена. Потому что фамиллиар.
Лахджа молча уставилась на мужа. Он что, не понимает, что это еще хуже?