Сердце бури

Раэлана

Рей понимала это. Но только ли отсутствие колец и праздничных нарядов, клятв и торжества так задевало ее за живое? Увы, не только. Была другая, более глубинная причина ее смятения. Кольца, наряды — это все, конечно, не главное; это безделицы, служащие лишь для удовлетворения тщеславия не в меру требовательных невест. Но отсутствовало и нечто другое; нечто, не требующее никакой помпезности, однако куда более важное…

Рей сердито заворочалась и перевернулась на другой бок.

Нет, если и был кто-то, на кого ей следовало бы злиться, так это она сама. Малолетняя дуреха! Да если бы не волшебная Сила, пробудившаяся в ней, и не маленький шарообразный дроид,

которого она однажды отбила у тидо, Рей с Джакку до сих пор гнила бы на своей помойке. Рано или поздно она подохла бы с голоду — прямо на улице, жалобно хрипя пересохшим горлом, как подыхает большинство мусорщиков. Или смирила бы свое отвращение и пошла путем многих других девушек на Джакку; путем, который, однако, еще никому не помог выбраться из ямы, ведь проституция — иное название рабства, не больше и не меньше. И тогда они с Беном, с принцем ее детства, никогда не встретились бы. И вот сейчас, пока мир бесповоротно рушится вокруг; пока последние остатки демократии, остатки праведных идей, свободы и гуманности исчезают с лица галактики, быть может, навсегда; пока ее друзья страдают и гибнут, а за нею самой охотятся, чтобы убить, она лежит тут, на мягкой постели посреди роскошной яхты и рассуждает — подумать только! — о том, что молодой муж не оправдал каких-то сказочных ее ожиданий… О Сила! Да ей ли — ей, уже получившей от судьбы больше, чем она могла бы надеяться, — сейчас роптать?

Стоп.

Она оторвалась от своих мыслей и открыла глаза. Только сейчас ей стало очевидно, что Бена, который всю ночь трепетно обнимал ее, почему-то нет рядом.

Рей вновь лениво и беспечно смежила веки. На миг она позволила себе предположить, что он просто отлучился ненадолго, как отлучается время от времени каждый в ночное время, хотя дурное предчувствие уже начало мучительно теребить ей душу. Сила шептала ей: что-то не так. Ментальная нить между ними доносила до нее необъяснимое раздражение в душе Бена и даже…

Наконец, полноценно прислушавшись к своим ощущениям, Рей вздрогнула и резко села.

… и даже острое, обжигающее душу отчаяние.

— Бен! — крикнула она в полутьму, наполнявшую их спальню.

Никто не отозвался. Лишь со стороны освежителя послышался слабый звук какой-то испуганной возни.

Рей не собиралась сдаваться так просто. Она откинула покрывало и спустила ноги на пол.

«Бен, где ты?» — позвала она на сей раз мысленно.

Пару мгновений он молчал, но после в ее голове все-таки раздались его на удивление суровые, требовательные слова:

«Ложись спать, Рей».

Ну уж нет! С того момента, как они стали мужем и женой, не прошло еще и одних стандартных суток, а у молодого супруга уже появились от нее секреты?

Она решительно поднялась на ноги и двинулась в направлении освежителя. Там за высокой фанерной ширмой имелось кое-какое пространство, обособленное с трех сторон, так что его вполне можно было назвать небольшой ванной комнатой.

Рей ступала неспешно, аккуратными шагами, стараясь не шуметь. Уже одно то, что Бен не хотел видеть рядом свою жену — ту, что была для него опорой все последнее время, — само по себе сказало ей немало. Она предвидела, что должна увидеть. Он опять взялся за старое. Но почему сейчас, так внезапно и без всяких видимых причин?

Как бы она ни пыталась двигаться тихо, Бен похоже услышал — или, скорее, почувствовал — ее приближение.

— Не заходи сюда! — не то потребовал, не то взмолился он.

Однако Рей и не подумала остановиться. «Нет, Бен Соло, раз уж мы с тобой муж и жена, я не должна тебя бояться.

И не стану бояться…»

Взглянув за ширму, Рей поняла, что не ошиблась. Тут повсюду виднелись черно-бурые кровяные пятна. Бен сидел прямо на полу — голый, взъерошенный, гневно раскрасневшийся. Его плечи дрожали, а в бархатных глазах метались искры.

Увидав его, Рей остановилась и инстинктивно прижала ладонь к губам. Его ноги, безжизненно распластанные на белой плитке, были исполосованы вдоль и поперек. Приглядевшись, она заметила между пальцев его правой руки тонкое бритвенное лезвие, которое ненавязчиво поблескивало в рассеянных лучах неонового светильника.

Бен посмотрел на Рей с недобрым огоньком, как смотрят на человека, который ненароком увидел то, что не должен был видеть.

— Ничего не выходит, — сухо и зло констатировал он.

Не выходит? Рей не сразу поняла, что это значит.

— Не чувствую… — выдавил, выплюнул Бен с досадой и болью, по-прежнему обжигая молодую жену отчаянным взглядом. — Ничего не чувствую.

Растерянность в ее глазах внезапно разозлила его. Позабыв про испуг, Бен до хруста сжал кулаки. Хаттова дура! Как она не понимает?..

Он уже получил то главное, чего желал больше всего. И теперь единственное, что стояло между ним и полноценным, безоговорочным счастьем, между ним и победой, между ним и целым миром — это его проклятое увечье. То, что раньше не казалось ему таким уж важным — в конце концов, у него есть Сила и навыки телекинеза, этого достаточно, чтобы прожить спокойную и почти полноценную жизнь, — в одночасье стало камнем преткновения между ним и жестокой судьбой теперь, когда дело зашло о Рей и о безопасности его матери.

Дух Скайуокера оставил ему предельно четкие указания: отыскать рыцарей, вновь завоевать свое потерянное место магистра ордена и не подпустить Рэкса к девушке… к своей жене. А теперь еще к этому добавилась задача вырвать Лею Органу из лап Верховного лидера. Все это дано осуществить только ему, никто другой не сможет… но и у него получится это сделать только при одном условии — если он вновь станет полноценным человеком. Воином. Телекинез дает преимущество перед обыкновенными людьми, но не перед братьями-рыцарями, чувствительными к Силе, как он сам. И тем более не перед учителем. Рядом с ними в своем нынешнем состоянии он по-прежнему будет всего лишь калекой.

Он еще помнил, каким образом ему удалось пробудить свои руки и верхнюю часть тела от паралича. Помнил, как дроид Маз Канаты тыкал его иголками, чтобы прощупать живые нервы. Он должен был знать, остались ли еще таковые в его ногах — от этого зависело, сумеет ли он когда-нибудь пользоваться ногами, как прежде.

Но нет, проклятые нижние конечности не отзывались, словно вовсе не принадлежали ему, сколько бы он ни резал их до крови, сколько бы лезвие ни проникало под кожу, все дальше и дальше — так что при обычной чувствительности ног любой человек давно кричал бы в голос.

Со злостью Бен отшвырнул бесполезное лезвие подальше в угол, уперся обеими руками в пол и опустил голову. Из его груди вырвался короткий горький смешок. На что он только рассчитывал?

Застывшая на пороге Рей смотрела на своего незадачливого, несчастного супруга, кусая губы. Еще мгновение — и догадка наконец настигла ее.

Она подошла к нему, мимоходом прихватив первое попавшееся под руку широкое полотенце, чтобы остановить кровь, и села рядом. В груди у нее больно щемило.

— Тихо… вот так… — принялась суетливо приговаривать Рей, пока ее дрожащие руки робко касались его пострадавших ног.