Сердце бури
Шрифт:
— Выходит, у тебя есть какой-то план, — догадалась Рей.
Ее муж заметно поморщился. Как ребенок, которому приходится пить горькую микстуру, если он хочет поскорее поправиться и встать с постели. Без дополнительных объяснений Рей поняла: задумка, которая вертится в его мозгу, судя по всему, не из приятных.
Бен на мгновение отвернулся.
— Есть, — выдавил он.
Конечно, сперва необходимо было окончательно убедиться, что ему в самом деле не преодолеть эту последнюю преграду паралича другими средствами. Впрочем, чему тут удивляться? После его побега из Святилища прошло столько месяцев, и все это
— Помнишь, тот дроид Маз говорил, что операция может помочь…
И он коротко, безжизненным голосом, изложил свой замысел. В конце концов, к этому ведь и шел весь их предыдущий разговор.
Поначалу Рей просто-напросто не поверила ушам. Она поднялась над ним, изучая взглядом бархат его глаз с выражением праведного негодования. То, о чем он говорил, на деле не имело ничего общего с рекомендациями Эмми. Более того, это означало вовсе не излечение — наоборот, увечье еще более серьезное.
Если подумать, это даже хуже, чем увечье Вейдера.
— Полагаешь, кто-то из медиков — настоящих медиков, а не шарлатанов во Внешнем кольце — согласится на такое варварство? — суховато спросила она.
Бен с нарочитой непринужденностью пожал плечами.
— В Первом Ордене это — обычная практика.
Рей раздраженно махнула рукой, что означало: «Замолчи, не хочу слушать!» О Сила… И он всерьез рассчитывает, что она его поддержит?
Она чувствовала, что готова вновь броситься на него с кулаками, как тогда, на Такодане. Именно так она и поступила бы, будь у нее хоть какая-то надежда выбить эту ужасную, несусветную чушь из его головы.
— Рей, послушай меня… — Бен смущенно улыбнулся. Казалось, он не знает, как реагировать на ее внезапную злость — какая-то его часть была раздражена, но другая полнилась благодарностью и странным, смехотворным ликованием.
Его внезапная улыбка сама собой заставила Рей поутихнуть. В который раз новоиспеченная госпожа Соло подметила, как удивительно ее супруг похож на своего отца.
— Насколько мне известно, Нал-Хатта — идеальное место для таких операций, — сказал он, решив перейти прямо к делу. — Там есть все необходимые технологии, и этот мир не скован условностями морально-этических норм, навязанных Республикой. Не нужно ни документов, ни врачебных справок. Никто не станет задавать лишних вопросов. Достаточно некоторой суммы кредитов на твоем счету.
К слову, денег у них тоже не было. Но как раз эту проблему Бен мыслил наименьшей из всех, даже если Калриссиан откажется помогать им. Главное — не натолкнуться на существ, невосприимчивых к чарам Силы.
Рей досадливо фыркнула в ответ. Она знала законы криминальной среды, многие из которых — особенно во Внешнем кольце — шли именно от хаттов. Возможно, Бен прав, и Нал-Хатта — главная планета хаттов, на одну из лун которой они сейчас и держат путь, — это именно то место, где можно сделать все «быстро и чисто», «без лишнего шума», как любят говорить в тех краях? Однако его задумка все равно была ей не по душе. Да и как может прийтись по душе такое?
Она попыталась прибегнуть к последнему средству.
— Ты говоришь, что делаешь это ради матери. Но подумай, каково ей будет узнать, что ты с собой сотворил?
Зная, что ее сын пошел на это ради ее спасения, Лея просто возненавидит себя. Рей поставила себя на ее место — она бы точно
— Дело не только в ней, — возразил Бен с неожиданной пылкостью. — Это моя судьба, Рей. Нравится это моей матери или нет, но все так и есть. Сила выбрала меня, как выбрала когда-то моего деда, и Люк Скайуокер это знал. Когда-то он предал меня и продал Рэксу, но сделал он это не просто так.
Бен понимал, что, коль скоро он назвался священной жертвой и наследником Избранного, так, стало быть, надо идти до конца. А идти до конца означает одно — уничтожить Галлиуса Рэкса, разделаться с ним раз и навсегда.
Он пока не понимал только одного — как, хатт побери, вяжется с этим его предназначением появление в его жизни Рей, их внезапно вспыхнувшие чувства и скорый брак. Он не понимал. Однако был уверен, когда речь идет о воле Силы, случайностей не бывает и быть не может. А значит, стоит лишь довериться ей. Бен действительно в это верил, он ни капли не кривил душой.
— Рей… — он дотянулся рукой до ее маленькой, упрямой головки и ласково пробежался пальцам по волосам, успокаивая одновременно и ее, и себя самого.
Неужели она думает, что это решение далось ему легко? Неужели полагает, что он просто так взялся кромсать себя сегодня? Если бы у него была надежда обойтись без этих крайних мер, разве он отказался бы? Но, возможно, в этом и заключается очередной урок смирения, который Сила уготовала ему? Бен давно понял, что для достижения цели приходится жертвовать чем-то важным. Чаще всего у победы горький привкус. Оба его учителя — каждый по-своему — пытались донести до него эту истину. Он научился жертвовать другими — даже собственным отцом. Но сейчас от него требовалось самому добровольно лечь под нож. Где-то на краю сознания он, вероятно, с самого начала знал, что эта возможность существует, и если до сих пор не подумал о ней, то лишь потому что ни один человек в здравом уме не решился бы на такое.
«Без тебя мне не справиться, Рей. Неужели ты не видишь, мне самому отвратительна даже сама эта мысль. Но как быть? Ты ведь прекрасно знаешь, что мне плевать на Республику и демократию. Пусть Рэкс забирает всю галактику, пусть подавится ею! Однако он не успокоится, пока не найдет нас. Он будет пытать мою мать, чтобы заставить нас явиться к нему. Я должен обезопасить всех — и ее, и нас с тобой…»
Как она не поймет, что он в отчаянии — и только от отчаяния готов пойти на то, на что ни за что не пошел бы в иных условиях, даже под угрозой остаться паралитиком до конца дней? Именно сейчас, а не там, на полу у освежителя, ему нужна была ее поддержка, ее, если угодно, треклятое сострадание.
Трудно сказать, что повлияло на Рей в большей мере — упоминание об угрозе, нависшей над головой генерала Органы, мысленная мольба Бена или его горящий упрямством взгляд; этот невероятный взгляд бархатных глаз, от которого у нее и сейчас, как и когда-то на «Старкиллере», бежали мурашки по телу, — однако уже в следующее мгновение она смягчилась. Враждебное выражение ее лица сменилось обреченным.
Она отдавала себе отчет в том, что они оба еще пожалеют о сегодняшнем своем заговоре — и скорее всего, пожалеют довольно скоро. Но вместе с тем давно знала, что если уж Бен Соло вбил что-то себе в голову, он обязательно осуществит это — с поддержкой жены или в одиночестве, но сделает, что задумал.