Сердце дракона
Шрифт:
Вскоре вокруг стало пусто. Только ветер с востока продолжал гулять, играя рыжим песком и светлыми волосами на голове Гверна. Оставшись один, лучник протёр стрелы, сунул их в колчан. Перехватил покрепче лук и, смахнув пыль с лица, развернулся, чтобы направиться к выходу, как вдруг был окликнут сиром Ратландом.
— Нольвен! Постойте же!
Желания говорить с герольдом не было совсем. Сир Ратланд был известен как охотник до сплетен и слухов, и Гверн с раздражением в сердце уже гадал, каков будет первый вопрос.
— Нольвен... — Сира Ратланда мучила сильная отдышка. — Хорошо, что вы ещё тут.
— Чем обязан? — грубо кинул
— Вам... тут... велели передать...
Сир Ратланд вытянул вперёд руку и разжал ладонь. На ней лежала изящная, бежевого цвета, перчатка. Слишком знакомая, чтобы Гверн вздумал спрашивать, от кого она. И слишком дорогая, чтобы глаза сира Ратланда коварно не блеснули, а в голове не начали роиться догадки о возможных причинах такого подарка.
— Благодарю, — сухо кинул Гверн, взял перчатку и сунул в карман куртки. — Всего вам хорошего, сир Ратланд.
— И вам, юноша. Вы были сегодня великолепны.
— Жаль, что не все это оценили, — огрызнулся Нольвен и, крепко зажав лук, зашагал к выходу. В стенах Торренхолла для него не было больше места. И во всём Нолфорте тоже.
Глава 10. Хозяин Торренхолла
Мириан никак не могла привыкнуть к Торренхоллу. Как ни старалась все те дни, что провела в стенах замка в ожидании возвращения Гайларда, как ни пыталась влюбиться в каменные стены одновременно с попытками проникнуться теплыми чувствами к их хозяину, ничего не выходило. Торренхолл оставался для Мириан чужим. Он был огромным в сравнении с родной крепостью в крохотном Ллевингоре; он был холодным и пустым. Согретый смехом и разговорами лишь на время торжества, он опять утонет в мертвой тишине, когда все гости разъедутся. Опять здесь будет безлюдно и мрачно. И одиноко.
Мириан сделала глоток вина. Но то не помогало ни капельки ни взбодриться, ни искренне улыбнуться. Получалось только деланно, хотя улыбка молодой леди Стернс была столь очаровательна, что подделку легко было принять за истину.
День подходил к концу, солнце уже почти спряталось за горизонтом, и в открытые окна подул сырой ветер. Мириан поёжилась. Не от холода: плечи ллевингорской красавицы украшала меховая накидка, привезенная леди Ровенной. Но как бы ни грела пушистая вещица, Мириан всё равно было холодно. И мурашки побежали по коже, и губы побледнели, и грудь заныла от одной только мысли, что совсем скоро сидящий рядом Гайлард Стернс, заливший в себя уже не один кувшин вина, встанет, протянет новоявленной супруге руку и уведёт туда, где они останутся одни на всю ночь. И Мириан зачеркнет всё то, чем жила все прошлые годы, и с рассветом у неё начнётся новая жизнь.
Мириан едва исполнилось тринадцать, когда мир перевернулся с ног на голову. Когда время девочки уже закончилось, а время женщины ещё не наступило, но няня, прознав про первые краски, вместо наивных сказок на ночь начала рассказывать о том, к чему должна быть готова любая девушка, не только леди.
«Вот расцветёте окончательно, — шамкала беззубым ртом седовласая старуха, — бёдра округлятся, грудь набухнет, глаза засияют, а волосы отрастут ниже пояса, заинтересуется вами знатный мужчина. Сделает вас он своей женой, как это положено во всем мире, и в первую же ночь — женщиной. Вы, миледи, его слушайтесь и перечить ему не смейте. Делайте всё, как он велит, иначе прогневаете, и несчастливой будет вся ваша жизнь. Не кричите и не дёргайтесь, а терпите. В
«А что он сделает, няня Арнея?» — широко распахнув глаза, спрашивала Мириан, вцепившись пальцами в тёплое одеяло, которое никак не хотела отпускать.
«То знать вам пока рано да и не обязательно. Главное, что муж ваш будет знать, что надо делать. Вам же голову забивать лишними мыслями не стоит. Красоты поубавится».
Мириан слушала внимательно и жадно ловила каждое слово. Год сменял год, нянька Арнея померла, так и не решившись досказать Мириан того, о чём начала, но болтливые служанки, с которыми Мириан охотно коротала вечера, пока Итор был занят собой, уже успели понабраться опыта в любовных делах и охотно делились подробностями с госпожой.
«Это и правда так волшебно?» — затаив дыхание интересовалась Мириан, когда одна из помощниц швеи разоткровенничалась о своём романе с кузнецом.
«Не передать словами, — мурлыкала та, пришивая ленту к подолу нового платья хозяйки. — Янек только на людях скромняга, а как сгребёт ручищами, как на шкуры бросит и...»
В тот миг девчонка потупила взгляд, но Мириан нетерпеливо бросила:
«И что?»
«И сам набросится, госпожа, — стыдливым тоном продолжала откровенничать служка, — Вчера даже юбку мне порвал, так ему не терпелось. Да и мне, признаться, тоже».
«А это... больно?»
«Только первый раз и совсем немного».
«Но ведь...»
Мысли путались в голове у Мириан, а стыд не позволял расспрашивать дальше. Как там говорила нянька? Рано или поздно она всё узнает сама. И вот это время пришло.
Как и пришло время разговора с братом. Разговора открытого и без прикрас, когда Мириан в какой-то момент стало страшно, но возразить брату она не посмела.
«Слушай и запоминай, — со змеиным свистом говорил Итор, сжав плечи сестры с такой силой, что после его пальцев остались синяки. — Я ненавижу Стернса, но я не хочу войны. И ты должна сделать всё, чтобы волк был сыт и больше на наши земли не зарился. И мне плевать, будешь ты орать от боли или от восторга; главное, чтобы шакал думать забыл о Ллевингоре. А если не забудет, то прежде, чем сдохну сам, я придушу тебя. Поняла?»
«Ты плохо знаешь историю Нолфорта, — ответила в тот вечер Мириан, проглотив обидные слова. — Стернсы подминают под себя все земли, куда ступит их нога. И выбор за хозяином тех земель — примкнуть ли к Стернсам мирным путём, или они сделают это силой. Никто ещё не оставлял их с носом — не удастся и тебе».
«А для чего ты мне?» — шипел брат.
«Я — твоя сестра и принцесса Ллевингора».
«Но ты не королева».
«Но я ей стану».
«Становись. Но в Нолфорте. А Ллевингору должна взамен остаться его свобода».
Итор был прав. Ллевингор должен остаться независимым. И как бы грубо не звучал брат, Мириан была с ним согласна. Она — разменная монета во всей этой истории. Вот только брат не учёл одного: после одной лишь ночи Мириан вся будет принадлежать хозяину Торренхолла, единственному наследнику трона Нолфорта, её господину, а, значит, и слушаться обязана прежде всего только его, и никакие воспоминания о прошлом не должны всколыхнуться в душе и помешать её новой жизни.
Толпившиеся под самым потолком огромной залы, на балконах, музыканты оборвали весёлый танец, и головы всех гостей мгновенно повернулись в сторону Мириан. Время пришло.