Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Два траурных солнца — зрачки,
Неспроста журавли на болоте
Изнывают от сизой тоски.
И недаром созвездье Оленя
В Южный Крест устремило рога...
Не спасут заклинанья и пени
От лавинного злого врага!
Муравьиные косные силы
Гасят песни и пламя знамен...
Волга
И чело — грозовой небосклон.
Будет буря от Камы до Перу,
Половодье пророчит Изба,
Убегут в гробовую пещеру
Черный сглаз и печалей гурьба!
Свет, как очи, взойдет над болотом,
Где тоскуют сердца-журавли.
По лесным глухариным отлетам
Узнаются раздумья земли.
Ленин — птичья октябрьская тяга,
Щедрость гумен, янтарность плодов...
Словно вереск дымится бумага
От шаманских, волхвующих слов.
И за строчками тень эшафота —
Золотой буреломный олень...
Мчатся образы, турья охота
В грозовую страничную сень.
1921 или 1922
43
8От березовой жилы повытекла Волга,
Из медвежьего зуба Звенигород слажен...
Аксамиты напевов коротко иль долго
Будет мерить оравами бумажн<ая> сажень.
По ораве поминки — смола да горнило,
Черномазым потёмки — невесте атласы,
Шалапыгу наторя — подымаю кропило
На комолого беса из буден саврасых,
Чу! скулит колченогий... Просонки да храпы
10 Не избыть кацеёй с аравийским тимьяном...
Я хочу песнословить рублёвские вапы,
Заозерье перстов под гагарьим туманом.
Я хочу аллилуить, как вёсны, Андрея,
Как сорочьи пролетья, овчинные зимы.
Не тебе, самоварное пузо — Рассея,
Мечут жемчуг и лал заревые налимы.
Не тебе в хлеборобье по теплым овинам
Паскараги псалмят, гомонят естрафили.
Куманике лиловой да мхам журавиным
20 Эти свитки берёсты, где вещие были...
Куманике глазастой, на росной олифе
Любо ассис<т> творить, зеленец с полуярью, —
То начальные
О лопарской свирели про тундру комарью.
Там олений привал, глухариные токи,
На гагарьем желтке ягелевый бакан,
Чтобы охрить икону «Звезда на Востоке»,
Щиплет гуся на снедь — ледовитый туман.
Челмогорский Кирилл, Иринарх соловецкий,
30 Песнолебедь Макарий на Желтых Водах,
Терем красок невидимых, рубленый, клецкий,
С ароматом столетий в дремучих углах.
Имена — в сельделовы озерные губы,
Что теребят, как парус, сосцы красоты...
Растрепала тайга непогодные чубы,
Молодя листопад и лесные цветы, —
То горящая роспись «Судище Христово».
Зверобойная желть и кленовый багрец.
Поселились персты и прозренья Рублёва
40 Киноварною мглой в избяной поставец.
«Не рыдай мене Мати» — зимы горностаи,
Всплески кедровых рук и сосновых волос:
Умирая в снегах, мы прозябнем в Китае,
Где жасмином цветет «Мокробрадый Христос».
Умирая в снегах, мы бездомны и наги...
До избы невечерней, где красок восход,
<Нрзб> не Рим и не колокол в Праге
Табунами напевов влекомый народ.
Барабинские шляхи, бесследье Турана
50 Убаюканы лаптем, тверским бадожком.
Есть икона: змея и глава Иоанна
Перевязаны розой, как брачным венцом.
Это бцет Руси: ложесна Даниила
С карим коршуном в браке — с Андрея брадой.
Про любовь-купину от Печоры до Нила
Ткут морянки .молву, гаги — гам голубой.
И в гусиных капканах, как строки, недаром
Серебрятся пушинки и птичья слюна, —
То «Зачатия» образ, где звездным гагарам
60 Топит жёлчь и молоки китовья луна.
У поморской луны есть притин поддонный:
Ядра — Маточкин Шар, пуп — белужий Вайгач
Ледовитой Любви пресвятые иконы
Знает белый Топтыгин да Стеньки палач.
Окунаюсь в стихи, чтобы стать топором,
Чтобы Разина кровь расплескать языком,
О ретивую печень точить лезвие —