Сердце Эухеньо
Шрифт:
По Елисейским прошелся полям -
Весел, шикарен, роскошен и прям.
Стал танцевать он - сначала слегка,
Но разошелся, нашел мужика,
И танцевать они стали вдвоем,
Потом втроем, а потом вчетвером -
Всех Эухеньо манил, как магнит
(Почти как цыган еж жирнейший манит).
"Же суи Эухеньо, мон ном Похуеску.
Стоит ма мезон вон за тем перелеском."
"Же суи Оливье по фамилии Атак.
Я продавец длинношерстных собак."
"Же
Люблю отдыхать ездить я в Киргизстан."
"Же суи Фуа Гра-Круассан де Карфур.
Я дальнобойщик, властитель я фур."
Представившись, вновь они в танце сошлись
И между делом слегка напились.
Парад был в разгаре и радовал глаз.
Признал Похуеску, что он педераст.
Ему приглянулся сначала Жульен,
Жульен Эухеньо стал вожделен,
Но и Оливье был отнюдь не урод,
Скорее совсем даже наоборот,
Да и Фуа Гра-Круассан де Карфур
Манил красотой прессовых кубатур.
И сам Похуеску казался им мил,
И каждый его ущипнуть норовил.
И вот, самый смелый (Ашан иль Атак)
Сорвал с него маску и глядь - вурдалак!
И страшен ужасно, сверкает клыком
И щурится в них вертикальным зрачком.
Бежали Ашан, Круассан и Атак,
Орали: "О боже, скорее в кабак!
Пускают тут всякую мразь на парад!
От них баррикаду построить пора!"
Воинственность распространилась в толпе.
Толпа завела Марсельезы припев
И двинулась соорудить баррикад.
Мальчики, сладкие как рафинад,
Прочь уносились, терялись вдали.
Где-то костер вдалеке развели,
Кажется, даже девчонку сожгли,
После чего, наконец, разошлись,
А маска печально лежала у ног.
Остался герой наш совсем одинок.
***
Грустно побрел он сквозь мрачный Париж
И превратился в летучую мышь.
Он пролетел Нотр-Дам де Пари,
Лувр, Сорбонну и Сад Тюильри,
Низко над Сеной пикировал он
И без билета влетел в Одеон,
Пьесу мою о Жиде посмотрел,
А посмотрев, снова жить захотел.
Гулять пошел он после на рю д"Алжир,
На автостоянке узрел автожир.
Тот тарахтел, собираясь взлететь.
Решил Эухеньо слегка обнаглеть
И к автожиру помчался скорей,
Сел на шассю, мимикрировал к ней.
Пилот автожира не видел его,
Поскольку не видел вообще ничего:
Был увлечен автожиром своим,
Приготовляясь к полетам ночным,
Кроме того, песню он напевал
И между строк каберне попивал.
И Эухеньо, почти не дыша,
Слушал, и пела вампира
Текст этой песни я здесь опишу.
Ее раз услышав, я плодоношу
Прекрасной поэзией, прозой крутой.
Попробуй, любезный читатель, напой:
Если б ты на свете был,
Ами, я бы тебя любил,
Я бы нежил тебя, обнимал,
Крепко бы с тобой дружил.
Если б ты на свете был,
Будь ну ты хоть урод какой,
Вурдалак, мексиканец, румын,
Педераст или негроид.
Ну где же ты, мой друг?
Если б ты на свете жил,
Ами, я бы с тобой пиздел,
Я секреты тебе бы открыл,
В глаза твои всегда смотрел.
Если б ты на свете жил,
Я был бы счастлив, как дебил.
Ну услышь же меня, мон ами,
Приходи в мой автожир.
Ну где же ты, мой друг?
Наш Эухеньо был тронут и рад.
Он позабыл неудачный парад.
Вновь превратился в летучую мышь,
Помчался к пилоту, сказал ему: "Слышь,
Пока я не узнал тебя,
Как рыба на глубоком дне,
Плавниками своими гребя,
Тужил я на своей волне.
Теперь же я узнал тебя
И другом быть твоим хочу.
Я с тобой сейчас в рай или ад
На автожире полечу.
С тобой, мой милый друг.
Как видишь, я цыган-румын,
Вампир и мексиканец я,
Я негроид, представитель меньшинств,
И очень мне нужны друзья".
Взлетал автожир, лопастями вертел.
Пел Похуеску, пилот тоже пел:
Теперь мы вместе навсегда,
Нас автожир несет в ночи.
Ни к чему нам еда и вода,
Когда дуетом мы звучим
С тобой мой милый друг.
А город под ними огнями сиял.
Пилот автожиром легко управлял.
Был наш Эухеньо умиротворен.
Подумав немного, представился он:
"Меня Эухеньо зовут, Похуеску,
Я в доме живу вон за тем перелеском."
"Боян мене звати, Шарикописало,
Кохаю горилку, галушки и сало!
А также люблю очень свой автожир.
На нем я желаю объехать весь мир.
Уже посетил я достаточно стран,
Хотя и не перелетал океан.
В Испании был я, в Уэльс я слетал,
Китай облетел и Вьетнам посещал,
Бывал в Лихтенштейне, видал Ватикан,
Еще мужиков подвозил в Казахстан.
Но вот в понедельник пораньше я встал
И на Беломорско-Балтийский канал
На автожире своем полетел
И вскоре об этом пиздец пожалел.