Сердце-океан
Шрифт:
ГЛАВА 17
МЕЧТА, НЕ ПРЕДАЙ!
Мечта, не предай!
Пусть вихри в лицо! Пусть волны соленые мечутся.
Пусть парус трепещет и мачта скрипит,
И падает небо на плечи мне.
Мечта не предай!
Пусть солнце сгорит! Пусть звезды на землю обрушатся!
Ослепни, оглохни, но все же дерзни,
Судьбы приговора ослушаться.
Мечта, не предай!
Пусть сердце в огне и горечь в груди разливается.
Мечта, не покинь! Ведь если предашь,
То
– Слава богам, они наконец-то уехали,-сказала кухарка, заходя в кухню.
– И хозяин тоже?-спросила я, тайком утирая слезы.
– Он, кажется, остался. Хотя это странно, обычно он уезжает вместе с гостями. Но он все равно скоро уедет, его ждут дела в Риме.
Почему-то меня часто стало пробивать на слезу. Последние три дня, что прошли после решающего разговора с хозяином протекли для меня в каком-то тумане и забытьи. "Что это с тобой?" - не раз интересовался Агриппа. Да откуда мне было знать? Нужно было начинать строить нашу птицу.
Я разыскала старика как только последний гость покинул Леранья-Рес. Пора было начинать действовать. Не смотря ни на что…
– Как насчет шелка?
– Я не нашел его,-безнадежно развел он руками.-Не знаю, куда он делся. У сына я не могу спросить, не наведя его на подозрения.
– Его нет в сокровищнице?
– Нет. Белого шелка нет. Возможно он перевез его в Рим, в свой дом.
– Нет белого? А какой-нибудь есть?
Агриппа потупился и засопел.
– Что нет никакого?
– Есть, но… Только красный. Красный как кровь…
Мне словно снился какой-то сон, бессмысленный сон.
– Красный?!! В самом деле?! Агриппа, ты что?! Ты в своем уме?! Что ты пророчишь мне?!
Так наверное и должно было случится. Мечта не может сбыться полностью, таков закон подлости. Даже здесь, за черт знает сколько световых лет от Земли, он действовал безотказно. Кровавые крылья - вот оно, то, что должно быть, что суждено. Но даже это не удержит меня здесь. Оставаться в Леранья-Рес я не могла даже лишней минуты. Теперь не могла. Все изменилось.
– Ты не станешь делать птицу?
– Стану, Агриппа, еще как стану! Меня это не остановит. Как насчет остального?
– Все есть.
– Это судьба… А на что ты рассчитывала? Все именно так и должно быть.
– Ты с кем говоришь?
– Что?
– О какой такой судьбе ты толкуешь?
– Я о кровавых крыльях, Агриппа. Ты что сам не понимаешь? Это - Судьба!
– Да это судьба!-напыщенно подтвердил старик.-Ты же - Птица Дилей!
– Но ведь она же погибла! Меня ждет та же участь!
– Она погибла с честью и свободой!
– Да. С честью и свободой… так и должно случится. Другого конца у бигару быть и не может… Я схожу с ума, Агриппа.
Но я не свихнулась. Мне не дала это сделать работа. А она начинала кипеть.
Старик помогал мне, как мог, но силенок его часто не хватало. Приходилось что-то изобретать, придумывать. Это отвлекало меня от печальных мыслей. А вынужденная отчаянная осторожность и риск вливали в
Это было глупо - влюбиться в собственного хозяина, я и сама это прекрасно понимала. Но уж сколько раз твердили миру, что любовь зла, да что толку? Впрочем, в моем случае она вовсе и не была зла. Мой хозяин был самым замечательным человеком из всех, что мне приходилось встречать на проклятом Эмброне. Я не была уверена и в том, что даже на родной Земле я знала хотя бы одного человека, хоть отдаленно напоминавшего мне Марка.
Он не был деспотом, не был тираном. Я не могла отыскать в нем хотя бы один недостаток. Единственное, что разделяло нас - это лишь то, что я была бигару, а он - рабовладельцем. И поэтому я приказывала себе выбросить из головы всю эту чушь о любви. Потому я и принялась так рьяно за постройку своей птицы. Она должна была стать настоящим, материальным, ощутимым символом моей свободы. А любовь - она сковывала меня, связывала по рукам и ногам. Иногда со страхом понимала я, что думаю о хозяине гораздо чаще, чем о своей собственной свободе.
Говорят, что влюбленные становятся глупыми и суеверными. Так оно и есть. Услышав об алом шелке, я тут же уловила в этом тайным, да даже скорее вполне явный, знак.
Этот знак пророчил мне смерть или того хуже - страдания. Эта кровавая птица могла унести меня слишком далеко отсюда. Так почему же я не жалела сил и энергии, что построить ее? Для чего я терзала саму себя? Бигару… Это я - бигару, с океаном вместо сердца, с океаном, который так жаждет спокойствия и мира, но зачем-то снова и снова вздымает волны, снова топит в своих волнах корабли своих собственных надежд…
Я не стремилась увидеться с Марком. Я выполняла свою работу до полудня, а потом исчезала. Никто и не спрашивал меня, куда и зачем. Словно не только весь окружающий мир перестал существовать для меня, но и я для него. Была лишь она - моя алая птица, был он - но о нем лучше не думать. Иногда мне казалось, что я начинаю забывать о нем. Я с горькой радостью отмечала, что вот уже полчаса не вспоминала о Сагдоре. Но эти жалкие полчаса сменялись потом бессонными ночами и стесняющей тоской.
Иногда в мой непроглядный туман удавалось пробиваться Агриппе. И в эти моменты, не такие уж и редкие, впрочем, я начинала подозревать, что старик не так глуп, каким хочет казаться. Однажды он спросил лукаво, но же время вполне серьезно:
– Уж не влюбилась ли ты в моего сына?
– А почему же именно в него?-поинтересовалась я, не собираясь отпираться. Все равно Агриппа был мне не страшен.
– А в кого здесь еще влюбляться?-удивился он.-Тебе давно уже пора было влюбиться. И уж конечно - в него!
– Что ты в этом понимаешь?!!
– О!!! Я- то? Многое? Ведь Марк - мой сын! А значит похож на меня, ну, в молодости, конечно…
– А может быть он похож на мать?-усомнилась я. В последнее утверждение верилось с трудом.