Сердце Скал
Шрифт:
Манрик не успел ответить: его опередил Рокэ Алва. Никем не замеченный, он стоял у бреши в стене заднего двора Нохи, и, вероятно, уже некоторое время прислушивался к разговору. Вид у него был странный: без шляпы и без плаща, бледнее обычного и с отсутствующим взглядом.
— Прошу извинить за опоздание, господа. Я пришел слишком рано и решил прогуляться по аббатству. К несчастью, внутренний переход разрушился, и мне пришлось поискать брешь.
Его сапоги и впрямь были в пыли. Ни лакея, ни врача с ним не было.
— Где ваши слуги, монсеньор? — вполголоса спросил его встревожившийся
— Со мной только Пако. Я велел ему держаться поодаль, чтобы Моро не напугал лошадей этих господ.
Люди Чести переглянулись, а кавалер Дарави даже не поленился прогуляться до бреши, чтобы проверить, нет ли на заднем дворе хитрой кэналлийской засады. Видимо, зрелище запустения успокоило его.
— Итак, господа, — продолжал Алва, все с тем же отсутствующим видом обращаясь к своим секундантам, — с кем я дерусь первым?
— Мы ждали только вас, чтобы начать жеребьевку, — с поклоном ответил Карлион. — Согласно предварительным условиям, капитан Феншо-Тримейн дерется последним, поскольку настаивает на линии. Остальные готовы сражаться с вами в произвольном порядке.
— Не будете ли вы так любезны, виконт, — обратился Рокслей к Валме, приятно улыбнувшись, — одолжить нам на минуту вашу шляпу?
Валме с куртуазным полупоклоном вручил Рокслею требуемый предмет. Тот перевернул его тульей вверх и поднес к графу Гирке, подметя роскошным пером всю пыль с каменных плит площадки. Спрут ленивым движением стянул с пальца аквамариновый перстень и кинул его внутрь шляпы. За аквамарином последовали алая ройя графа Ариго, шерла Энтрага и изумруд Килеана. Рокслей встряхнул их и передал шляпу Карлиону. Барон церемонно понес это украшение головы виконта обратно к герцогу Алве. Тот, не глядя, небрежно опустил руку, и, вынув первое кольцо, бросил его Манрику.
Это был изумруд. Граф Килеан слегка посерел, но принял его назад твердой рукой. За изумрудом показались аквамарин, ройя и шерла: порядок схваток был определен.
Граф Килеан и герцог Алва сразу же сбросили камзолы: по условиям поединка драться предстояло в рубашках. Манрик обернулся к своему визави, ожидая, когда тот вручит оружие дуэлянтам, чтобы дать сигнал к началу схватки.
Но кавалер еще не исчерпал таящихся в нем сюрпризов.
— Мы должны проверить, — важно изрек он, — нет ли на ком-нибудь из противников кольчуги или доспеха.
Закатные кошки дери этого наглеца! Манрик едва не вспылил, но Алва внезапно и безрадостно рассмеялся.
— Как это похоже на Людей Чести! Такая похвальная щепетильность! Готов признать: когда имеешь дело с подобными господами, никакая скрупулезность не будет лишней.
Он распахнул рубашку: под ней не было ничего, кроме родового медальона Повелителей Ветра (на Килеане обнаружилась серебряная эспера).
Дарави выпучил глаза.
— Это нарушение правил! — воскликнул он потрясенно, тыча пальцем в медальон. — Капитан Манрик, противники не должны иметь при себе магических амулетов!
Манрик все-таки не выдержал:
— Не говорите ерунды, кавалер! Это не амулет, а знак Дома Ветра. Мы же не требуем от графа Килеана снять эсперу. Или вы хотите заявить, что знак Создателя
Дарави собирался запротестовать, но Килеан досадливо махнул рукой:
— Бросьте, Дарави. Герцог Алва может оставить при себе свой знак или что это там еще. Пусть все видят, кто сильнее: Создатель или Леворукий!
На сей раз Дарави уступил.
— Я буду удовлетворен, — сказал он, косо посматривая на медальон, — если господин капитан даст мне слово, что эта вещь не содержит в себе магии.
— Даю вам слово, кавалер, — сказал обозленный нелепой сценой Манрик. — Магия – вздорная выдумка для невежд. Я клянусь вам, что этот медальон совершенно безобиден.
Дарави отступил, побежденный, но не убежденный. Он принял у лакея райтшверты и протянул Алве оба клинка эфесами вперед. Тот взял первый попавшийся; второй достался Килеану. Граф мгновенно принял боевую стойку, подняв свой клинок на уровень глаз. Алва, напротив, остался стоять, как стоял, почти опустив острие вниз, словно тяжесть оружия оказалась непомерной для его руки.
Они застыли всего на пару секунд, но Валме показалось, что прошли минуты. Виконт едва успел отряхнуть перо на своей шляпе, но замер, так и не донеся ее до головы. Килеан первым сдвинулся с места, медленно замахиваясь райтшвертом. Ворон даже не поднял своего оружия, чтобы парировать удар. Он легко уклонился назад и в сторону и ушел с линии атаки. Килеан повторил маневр – Ворон повторил свой. Капитан Манрик злорадно усмехнулся: Килеан явно перехитрил самого себя, выбрав тяжелый клинок. Замах, требовавшийся для удара, заранее предупреждал Алву о его направлении. Ворон двигался почти лениво, словно показывая своему противнику: времени для отхода у него достаточно.
Граф Килеан-ур-Ломбах дураком не был. Он быстро сообразил невыгоды своего положения и попробовал пойти на обман. Нацелив райтшверт Алве в голову, он нанес сильный удар, одновременно поменяв его направление.
Клинок рассек воздух. Килеан, не ожидавший этого, едва удержал равновесие. Алва, уклонившись, неожиданно оказался совсем близко от своего раскрывшегося противника, но, даже не попытавшись атаковать, снова отступил. Он двигался легко, словно танцевал какой-то смертельно опасный танец.
Вспотевшему от волнения Валме почему-то вспомнились (вероятно, из-за болтовни Дарави об амулетах) странные небылицы, шепотом передававшиеся когда-то в Лаик. Говорили, будто с полсотни лет тому назад в Кэналлоа жил непревзойденный учитель фехтования. Он якобы утверждал, что владение шпагой – это особая разновидность магии, и он постиг ее законы. Рассказывали, будто безумный учитель чертил на полу своего класса магический круг, показывая избранным ученикам, как правильно передвигаться по его секторам. Шептались о том, что прошедшие тайное обучение могли справиться с любым противником, уклониться от любого удара и атаковать из выгодной позиции без всякой опасности для себя. Весь фокус якобы заключался в правильном движении по магическим хордам. Дикость. Нелепый бред. Детские сказки. Но сейчас Валме воочию видел, как Алва переходил с места на место, почти не поднимая своего оружия, словно очерчивая его острием тот самый несуществующий магический круг.