Сердце Скал
Шрифт:
— Как водится, — по-прежнему сухо отозвался Придд. — Став смотрителем Пти-Буа, он изредка посылает к моему столу форель и оленину. Что до господина Кунштеля, то, насколько я знаю, он получил в качестве вознаграждения сто таллов.
— Но мы отклонились от дела! — произнес военный министр, решительно прерывая разговор.
— Отнюдь! — ласково возразил фок Вейсдорн. — Мы говорим о заговоре графа Штанцлера, в котором замешаны эсператисты, и герцог Окделл в их числе… Государь, — первый секретарь в свою очередь повернулся к королю и в первый раз за Совет заговорил в полную силу, —
И, вытащив письмо прямо перед носом у побелевшего герцога Придда, фок Вейсдорн прочитал:
«Любезнейший мастер, —
Его милости благоугодно приобресть у вас ваши гранаты, поскольку почтенный и достойный доверия друг убедил его, что ваши камни самые лучшие. Потребны круглые зерна без изъянов одинакового цвета и формы, чтобы можно было сделать красивую низку. Его милость заверили, что ваше искусство и сноровка в этом деле выше всяких похвал. Податель сего сообщит вам подробности относительно вкусов той особы, для которой предназначается подарок. Ему также поручено сговориться с вами о цене. Не сомневайтесь, что ваша скромность будет щедро оплачена».
— Не вижу в этом ничего особенного, — после небольшой паузы осторожно произнес епископ Риссанский. — Его светлость герцог Придд, вероятно, намеревался сделать подарок своей герцогине.
— Увы, ваше преосвященство. Ваше предположение могло быть истинным, если бы не одно обстоятельство: никакого ювелира Луджеру Сильва не существует. Под этим именем в Эпинэ прячется известный алхимик и отравитель Эузебио Экзили. Он весьма преуспел в изготовлении «эликсиров наследства», как их называют. Драгоценные камни после пребывания в его руках становятся опасными, как укус змеи.
Луи-Поль вздрогнул: он слышал имя Экзили, и кто его не слышал? Первый секретарь фок Вейсдорн продолжал, снова обернувшись к королю:
— Государь, несколько дней тому назад маркиза Фукиано, преданность которой известна вашему величеству, сообщила, что статс-дама королевы, герцогиня Придд, передала через баронессу Дрюс-Карлион записку, предлагающую ее величеству встретиться с неким гайифским купцом. Тот хотел предложить ее величеству превосходные гранаты, в том числе и снизанные в четки. Маркиза выразила удивление: королева находится в трауре по братьям, и ей не до камней. Однако ее величество изволили пояснить, что намерены сделать подарок августейшему супругу на день его именин, и упомянутые четки, вероятно, придутся королю по вкусу …
Фердинанд издал сдавленный стон и вскочил на ноги, тяжело дыша. Члены Тайного Совета поднялись следом за ним. Дрожа всем крупным телом, король уже поднял руку, намереваясь ткнуть пальцем в сторону герцога Придда.
Епископ Риссанский остановил его.
— Сын мой! —
Кардинал Сильвестр едва не заскрежетал зубами от досады. Двадцатидвухлетний юнец сказал сорокалетнему мужчине «сын мой» и тот послушался безропотно, как ребенок!
— Сын мой! — повторил епископ. — Вспомните, что наихудший грех – осудить безвинного! Разве выбор королевы не может быть простым совпадением? И разве герцог Окделл встречался с этим алхимиком в Эпинэ, а не с курией кардиналов в Агарисе? Обвинение графа фок Вейсдорна серьезно, но оно строится на показаниях только одного человека, который уже предал своего господина. Предавший однажды может предать и вторично. В царствование вашего блаженной памяти отца был издан указ, по которому для обвинения в государственной измене требуются показания как минимум двух свидетелей. Вспомните об этом, ваше величество, и судите по справедливости!
Фердинанд затоптался на месте, не зная, что предпринять. Сильвестр бросил взгляд на супрема: тот стоял навытяжку с таким выражением лица, словно ему явился призрак. Герцог Колиньяр, заметив это, весь подобрался как для удара. Он начал говорить одновременно с Генеральным атторнеем Флермоном:
— Ваше величество, такой указ есть… — Флермон.
— Ваше величество, если герцог невиновен, пусть объяснится! — Колиньяр.
— Действительно, объяснитесь, герцог! — поддержал вице-кансильера военный министр. — Если ваша совесть чиста, вам нечего скрывать.
Спрут выдохнул так, будто воздух сам покинул его легкие. Он мазнул ненавидящим взглядом по Сильвестру и… промолчал. Не требовалось много ума, чтобы понять: пресловутые гранатовые четки действительно существовали, но предназначались не королю, а кардиналу. Интересно, каким образом неудачливый заговорщик намеревался всучить их Сильвестру?
К счастью, Фердинанд умом не отличался. Он не понял смысла тяжелого молчания, повисшего в Овальном кабинете. Для него интрига, раскрытая первым секретарем, так и осталась покушением на его драгоценную особу.
— В Багерлее, — слабо выговорил он, указав безвольным пальцем на Придда, и рухнул обратно в кресло.
Едва арестованный в сопровождении гвардии покинул кабинет, Сильвестр опустился на свое место с удовлетворенным вздохом. Сокрушенная мина на его лице скрывала внутреннее ликование. Отлично, просто превосходно! Луи-Поль так готовился к удару против Окделла, что просмотрел нападение на Придда. Теперь его святые отцы остались не у дел. Что же до надорского волчонка… Его уже можно сбрасывать со счетов.
— Государь, — дрожащим голосом выговорил епископ Риссанский, — я глубоко сожалею… Я не мог даже помыслить… Герцог сошел с ума.
Спрут действительно сошел бы с ума, если бы планировал убить короля. Но Фердинанда теперь не переубедить, что покушение готовилось на другого.
— Я посоветовал бы вашему величеству, — пробасил Генеральный прокурор, — арестовать заодно статс-даму герцогиню Придд и баронессу Дрюс-Карлион. Ее величество, возможно, не знала о ловушке, которую ей готовили…