Сердце зимы (Колесо времени - 9)

Джордан Роберт

Представление Люка было раз в пятьдесят, а может и того больше, чем описал ему Том, - растянувшаяся мешанина палаток и фургонов размером с большую деревню. Несмотря на погоду, множество актёров упражнялись, куда бы он ни посмотрел. Женщина в лёгкой белой блузе и в таких же обтягивающих штанах, как и его собственные, раскачивалась взад и вперед на провисающем канате, натянутом между двумя высокими шестами, затем вдруг разжала руки и как-то безошибочно зацепилась ногой за канат прежде, чем полетела вниз на землю. Затем она выгнулась, чтобы поймать руками тот же канат, висящий теперь у неё за спиной и начала то же упражнение снова. Какой-то парень неподалеку бежал по верху овального колеса, должно быть добрых двадцати футов в длину, установленного на платформе так, что он, даже

когда оказывался на вершине овала и был ещё выше над землей, чем та женщина, рисковал меньше её, наверняка сломающей в ближайшее время свою дурацкую шею. Мэт стал наблюдать за обнажённым до пояса человеком, который перекатывал три отполированных шара по своим рукам и плечам без какой-либо помощи ладонями. Это было интересно. Он мог бы и сам так управиться. По крайней мере, те шары не оставят тебя покалеченным и истекающим кровью. Он уже достаточно натерпелся, чтобы этого хватило ему на целую жизнь.

Однако, на чём действительно остановился его взгляд, так это на коновязях. Длинных коновязях, где две дюжины мужчин, тепло одетые против холодной погоды, сгребали навоз в тачки. Сотни лошадей. Предположительно, Люка дал приют какому-то шончанскому дрессировщику животных, и наградой ему стало предписание, подписанное самой Верховной Леди Сюрот, позволяющее сохранить всех принадлежащих ему животных. Мерин Мэта, Типун, был в надёжном месте, избавленный от каких-либо распоряжений Сюрот, так как находился в конюшнях Дворца Таразин, но вывести мерина из тех конюшен было невозможно. Тайлин накинула хороший поводок на его шею, и не намеревалась в ближайшем будущем позволить ему уйти, когда он захочет. Повернувшись в другую сторону, он подумал, не использовать ли ему Ванина для кражи нескольких лошадей с представления Люка, если договориться с тем не удастся. По тому, что Мэт знал о Ванине, такое дело для него окажется не сложнее вечерней прогулки. Несмотря на тучность, Ванин мог украсть любую лошадь, бывшую на этом свете, а потом и ускакать на ней. К несчастью, Мэт сомневался, что сам смог бы просидеть в седле более мили. Впрочем, это было хоть чем-то, на что можно было рассчитывать. Его отчаяние росло.

Хромая вперед, он лениво разглядывал упражняющихся акробатов и жонглёров и удивленно задавался вопросом, как же он оказался в таком положении. Кровь и пепел! Он же та'верен! Предполагалось, что мир формируется вокруг него! Но он здесь, застрявший в Эбу Дар, домашнее животное и игрушка Тайлин - эта женщина даже не позволила ему полностью вылечиться, прежде чем опять прыгнуть на него, словно утка на жучка!
– несмотря на то, что могла выбрать любого другого для такого приятного времяпровождения. Эх, теми женщинами из Родни, лижущими её пятки, Найнив сейчас, наверное, помыкала, как и любым человеком в поле её зрения. Как только Эгвейн поймёт, что тот абсолютный бред безумных Айз Седай, назвавших её Амерлин, действительно неразумен, Талманес и отряд Красной Руки будут готовы помочь ей тайно сбежать. Свет, Илэйн, насколько он её знал, уже сейчас могла носить Корону Роз! А Ранд и Перрин вероятно развалились возле огня в каком-нибудь дворце, лакая вино и обмениваясь шуточками.

Он скорчил гримасу и потёр лоб в полуобморочном состоянии, когда у него замельтешили разноцветные пятна перед глазами. Это случалось в последнее время всякий раз, стоило ему подумать о Ранде или Перрине. Он не знал, почему, да и не хотел этого знать. Он желал только, чтобы это прекратилось. Если бы только он сумел убраться из Эбу Дар. С секретом изготовления фейерверка, конечно, но желание узнать его до побега ослабевало с каждым днём.

Том и Беслан были всё ещё там, где он их оставил, пьющие с Люка перед принадлежащим ему же искусно украшенным фургоном, но он присоединился к ним не сразу. Почему-то Люка испытывал беспричинную неприязнь к Мэту Коутону. Мэт платил ему той же монетой, но уже с причиной. У Люка было ограниченное, самодовольное лицо, ухмылявшееся вслед любой женщине в поле его зрения. И он, казалось, думал, что любая женщина в мире получала удовольствие, глядя на него. Свет, и этот человек был женат!

Растянувшись на позолоченном стуле, который он, должно

быть, украл из дворца, Люка смеялся и делал экспансивные, подходящие разве что лорду жесты, обращённые к Тому и Беслану, сидящим на скамьях с двух сторон от него. Золотые звёзды и кометы покрывали блестящий красный кафтан и плащ Люка. Лудильщик покраснел бы! А его фургон заставил бы Лудильщика плакать! Намного больше, чем рабочий фургон Алудры, он, казалось, был лакированным! Повторяющиеся фазы луны, сделанные из серебра, опоясывали все четыре стороны фургона, а золотые звёзды и кометы всевозможных размеров покрывали оставшуюся часть красно-синей поверхности. В таком окружении Беслан в кафтане и плаще с вышивкой в виде стремительно летящих вниз птиц выглядел почти обычно. Том, смахивающий вино со своих длинных белых усов, казался невзрачным в простом тёмно-бронзовом шерстяном плаще.

Ещё один человек, который должен был быть там же, отсутствовал, но быстрый взгляд вокруг нашёл группу женщин у фургона поблизости. Они были возрастом от девушек его лет до женщин с сединой в волосах, но каждая из них хихикала над тем, что они окружили. Вздохнув, Мэт направился к ним.

– О, я никак не могу решить, - раздался пронзительный мальчишеский голос из центра круга женщин.
– Когда я смотрю на вас, Мэриси, ваши глаза самые прелестные, какие я когда-либо видел. Но когда я погляжу на вас, Найлин, ваши кажутся ещё прекрасней. Ваши губы - зрелые вишни, Джиллин, а ваши заставляют меня хотеть поцеловать их, Адрия. Ваша шея, Джамейн, изящная, как у лебедя...

Проглотив проклятие, Мэт ускорил шаг настолько, насколько мог, и, проталкиваясь между женщинами, бормотал извинения направо и налево. Олвер стоял в середине их круга, невысокий бледный мальчик, и ухмылялся то одной женщине, то другой. Такой улыбки до ушей могло быть достаточно, чтобы любая из них могла бы решить оторвать ему уши в любое мгновение.

– Пожалуйста, простите его, - бормотал Мэт, беря руку мальчика.
– Пошли, Олвер, мы должны вернуться в город. Перестань размахивать плащом. Он в самом деле не имеет представления, о чём говорит. Я не знаю, где он нахватался таких слов.

К счастью, женщины смеялись и ерошили волосы Олвера, пока Мэт вёл его прочь. Некоторые шептали, что он приятный мальчик, подумать только! Одна даже скользнула рукой под плащ Мэта и ущипнула его пониже спины. Женщины!

Вырвавшись из окружения, он хмуро глядел на мальчика, счастливо шагающего вперёд сбоку от него. Олвер вырос, с тех пор как Мэт впервые встретил его, но был всё ещё невысоким для своих лет. Лопоухий, с огромным ртом, он никогда не станет красивым.
– Ты мог бы втравить себя в серьезные неприятности, говоря так с женщинами, - сказал ему Мэт.
– Женщины любят людей скромных и благовоспитанных. И сдержанных. Сдержанных, и, возможно, немного застенчивых. Развивай эти качества, и ты преуспеешь.

Олвер бросил на него изумлённый, недоверчивый взгляд, и Мэт вздохнул. За парнем приглядывала целая компания "дядюшек" и каждый, кроме Мэта, оказывал на него плохое влияние.

Тома и Беслана было достаточно, чтобы восстановить ухмылку Олвера. Высвободив руку, он, смеясь, побежал вперёд к ним. Том учил его жонглировать и играть на арфе и флейте, а Беслан обучал его владению мечом. Его другие "дядюшки" давали другие уроки, с удивительно разнообразным набором навыков. Мэт намеревался начать обучать его обращению с боевым посохом и двуреченским луком, как только он приобретёт достаточно силёнок. Что мальчик узнавал от Чела Ванина или остальных парней из отряда Красной Руки, Мэт даже не хотел знать.

Люка, заметив приближающегося Мэта, поднялся со своего разукрашенного стула, и его дурацкая улыбка исчезла, сменившись кислой гримасой. Оглядев Мэта сверху до низу, он завернулся в этот нелепый плащ с широкими завитушками и заявил громким голосом: - Я занятой человек. У меня есть много дел, которые необходимо сделать. Может быть, в скором времени я буду иметь честь принять Верховную Леди Сюрот для частного показа.
– Не промолвив больше ни слова, он зашагал прочь, придерживая разукрашенный плащ одной рукой так, что порывы ветра раздували его позади словно знамя.