Сердце зимы (Колесо времени - 9)
Шрифт:
Почти все фургоны и телеги, покидавшие город, сопровождались Шончан верхом на них или идущими рядом и одетыми гораздо проще, чем те верхами. Но если сознательно вглядываться в ожидающую толпу, то было заметно, что многие ожидающие явно жители Эбу Дар или окрестностей: люди в длинных жилетах, женщины в юбках подвернутых с одной стороны, открывающих ножки в чулках или красочных гетрах. В их фургоны и телеги были впряжены волы. Иноземцы и торговцы с небольшими караванами фургонов выделялись в толпе. Здесь на юге зимой можно было торговать удачнее чем дальше к северу, где торговцы были вынуждены бороться с снежными заносами на дорогах, и некоторые из них прибыли из далека. Тучная Доманийка с темными румянами на меднокожих щеках, управлявшаяся с четырьмя фургонами, куталась в плащ, мрачно взирая на старшего пяти фургонов, опережающих ее в очереди.
Широкие арки ворот в город находились под охраной, хотя, наверное, только Шончан бы так назвали этих "охранников". Сул'дам в синих платьях с молниями и дамани на серебристых ай'дам одетые в серые платья патрулировали взад и вперед сквозь поток людей и фургонов. Даже одной из этих пар было бы достаточно, чтобы подавить любые беспорядки, за исключением полномасштабного нападения, и возможно даже, что, не было реальных причин для их присутствия. В первые дни после падения Эбу Дар, когда он еще был привязан к постели ранением, они прочесали город в поиске женщин, способных направлять, которых они назвали Марат'дамани. Теперь они удостоверились, что никто не мог им противостоять. Каждая сул'дам на всякий случай носила с собой дополнительный поводок, намотанный на ее предплечье. Пары патрулировали так же доки, встречая каждое прибывающее судно и лодку.
Возле ворот стоял длинный внушительный помост, возвышающийся почти на 20 футов над землей, на котором виднелись насажанные на пики, сморщенные, но все еще легко узнаваемые, головы шести мужчин и двух женщин, осмелившихся выступить против милости Шончан. Выше них весел символ их правосудия - топор с изогнутым лезвием и топорищем, замотанным белым шнуром. Таблички ниже каждой из голов разъяснял преступление, которое послужило причиной их казни: убийство или насилие, грабеж с насилием и нападение на одного из Высокородных. Меньшие правонарушения карались штрафами, телесными наказаниями или обращением в да'ковале. Шончан были абсолютно беспристрастны. Ни один из Высокородных явно не был указан - кто-то, из тех, что заслужили наказание, будет отослан назад в Шончан, или удавлен белым шнуром - но три из этих голов принадлежали Шончан. Их правосудие распространялось и на господ. Две таблички, с обвинениями в бунте, висели ниже голов женщины и мужчины. Это были головы Госпожи Судов Ата'ан Миер и ее Господина Мечей.
Мэт ходил через эти ворота достаточно часто, поэтому он сразу заметил появление этого помоста. Олвер, напевавший песню, сбился с мотива. Беслан и Том шагали рядом голова в голову, и Мэт однажды только уловил тихое "рискованное дело" от Тома, но он не понял, о чем они говорили. Затем они попали в длинный, темный туннель сквозь стену, и из-за грохота фургонов, проходивших мимо, что-либо услышать стало невозможно, даже если сильно постараться. Держась подальше от колес фургона, Том и Беслан вырвались вперед, тихо переговариваясь, Олвер устремился за ними, но когда Мэт снова вышел на дневной свет он уперся в спину Тома прежде, чем он понял, что все уже остановились, прямо возле выхода из туннеля. Уже готовый выдать едкое замечание он вдруг увидел, на что они все смотрели. Люди, выходящие из туннеля толкали и пихали его в бока, но он все стоял и смотрел.
Улицы Эбу Дар были всегда полнолюдьми, но не так как сейчас, как если бы прорвалась плотина, сдерживавшая прилив человечества в город. Толпа заполняла улицу перед ним от одной стены до другой, окружая стада домашних животных, подобных которым он никогда не видел прежде: белые коровы
"Возвращение",- пробормотал Том, и если бы Мэт не был сразу за его спиной, он бы не расслышал: "В то время как мы прохлаждались с Люка прибыли Коринне."
Мэт думал что Возвращение Шончан будет выглядеть как вторжение армии. Один из возниц закричал и замахнулся кнутом на нескольких мальчишек, которые взбирались внутрь фургона, чтобы впихнуть в него нечто, похожее на лозу в деревянной бадье с землей. На другой фургон был нагружен длинный пресс, а следующий, уже направившийся к туннелю, перевозил большие чаны, напоминающие чаны пивоваров, сопровождающиеся запахом хмеля. Корзины цыплят, уток и гусей странных расцветок украшали другие фургоны. Ясно, что эти птицы были не для продажи, а хозяйство фермеров. Это была армия, только не та, что он себе представлял. С такой армией бороться было во сто крат тяжелей чем с солдатами.
"Лопни мои глаза, нам будет тяжеловато пробираться сквозь это море!" проворчал Беслан в отвращении, приподнимаясь на цыпочки, чтобы попробовать разглядеть проход поверх толпы: - "Как долго нам придется продираться прежде чем мы доберемся до свободных улиц? "
Мэт попытался вспомнить, когда он впервые увидел, что гавань заполнена кораблями. Полна кораблями. Возможно два или три судна были в порту, когда они покидали лагерь Люка на заре, возможно еще несколько находились под парусом. Это означало, что там могли быть еще, ожидающие очереди войти в гавань. Свет! Сколько могло уже разгрузиться с самого утра? Сколько еще осталось? Свет, сколько людей могло находиться на таком количестве кораблей? И почему они все прибыли сюда вместо Танчико? Мурашки поползли по его спине. Возможно, эти корабли были не последние.
"Вам бы лучше попробовать пройти задворками и переулками", - сказал он, повышая голос, так чтобы сквозь шум могли слышать остальные: - "А не то вы не доберетесь до Дворца до ночи".
Беслан нахмурился: - "Ты с нами не вернешься? Мэт, если ты снова попробуешь купить билет на корабль... Ты знаешь, что она не будет такой доброй на сей раз".
Мэт нахмурился в ответ: - "Я хочу только немного пройтись", - солгал он. Как только он вернется во Дворец, Тайлин начнет баловать и ласкать его. Все было бы не так плохо, в действительности - за исключением того, что ее не волновало, что все видели как она его щиплет или нежно шепчет на ушко, даже ее сын. Кроме того, что, если когда он вернется туда игральные кости в его голове остановятся? "Собственническое" это определение слабо отражало поведение Тайлин в эти дни. Кровь и пепел, эта женщина могла бы даже решить выйти за него замуж! Он еще не хотел жениться, но он знал, на ком он женится. И это была не Тайлин Квентиара Митцобар. Вот только, что бы он смог сделать, если она решит по-другому?
Внезапно он вспомнил слова Тома: " рискованное дело". Он знал Тома и знал Беслана. Олвер таращился на Шончан так, словно ничего кроме них не существовало на свете. Он хотел ускользнуть, чтобы взглянуть поближе, но Мэт как раз вовремя сжал его плечо и подтолкнул в руки Тома: - "Заберите мальчика назад во Дворец и позанимайтесь с ним, после того как Риселле закончит свои уроки. И забудьте по любое безумие, которое Вы затеваете. Ваши головы, и голова Тайлин вместе с вами, могут оказаться возле ворот", - И его собственная. Никогда нельзя это забывать!
Два человека обернулись на него без всякого выражения на лицах, как бы в подтверждение его подозрений.
– Возможно мне лучше пойти с тобой, - сказал Том наконец.– Мы могли бы поговорить. Ты поразительно удачлив, Мэт, и у тебя есть некоторый талант, назовем его - "предприимчивость".– Беслан кивнул. Олвер вертелся в руках Тома, пытаясь смотреть во все стороны сразу и не беспокоясь о чем беседовали старшие.
Мэт кисло хмыкнул. Почему это люди всегда хотят, чтобы он был героем? Рано или поздно герои бывают убиты.