Серебро ночи. Трилогия
Шрифт:
Мальчишка не спеша осмотрел лезвие своего меча, удовлетворенно кивнул и снова прицепил его к поясу.
— Я таких вояк, как ты, одним пальцем зашибить могу! — хвастливо заявил он.
Сильвер остолбенело смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Фелиция посмотрела на племянника и укоризненно покачала головой.
— Откуда ты, храбрый воин? — ласково спросила она.
Польщенный мальчишка гордо ответил:
— Я из замка графа.
— А кто ты и как тебя зовут?
— Зовусь я Феррун, а кто я, понятия не имею. А какая
— Никакой. За свою отвагу ты вполне достоин быть рыцарем.
— Да! — высокомерно согласился с ней Феррун, приосанился и стал выглядеть еще более потешно.
Агнесс хотела вмешаться, но Фелиция предупреждающе подняла палец.
— Но, как всякий благородный рыцарь, ты наверняка помогаешь слабым и тем, кто нуждается в помощи!
— Помогаю, — это было сказано уже с некоторым подозрением, — но лечить вашего племянника я не буду. У меня мало сажи. — Он открыл книгу, пробормотал: — А, это я уже читал! — и небрежно вернул фолиант на место.
Беллатор страшно захрипел, все враз повернулись к нему. Не выдержавшая этого хрипа Агнесс все-таки вмешалась, несмотря на запрет настоятельницы:
— У тебя зола густая, еле мажется. Ее вполне можно развести. Она же как клей. Не жадничай!
Феррун с сомнением согласился:
— Ладно, можно попробовать. Все равно ведь не отстанешь.
Он поднял с полу брошенный при нападении Сильвера мешок, вытащил обмотанный грязной тряпкой горшок. Размотал тряпицу и приказал:
— Дайте какую-нибудь плошку!
Фелиция поспешно подала ему небольшую серебряную чашк. Он чуть-чуть, как драгоценность, зачерпнул вязкой грязи и положил в чашу. Горшок отдал Агнесс с приказом «завяжи»! Протянул чашу с грязью настоятельнице и, не меняя тона, распорядился:
— Воды! Я скажу, когда хватит.
Фелиция стала осторожно лить в чашку из бутыли со святой водой. На половине чаши Феррун решил:
— Хватит! — повернулся к Беллатору и сухо приказал: — Поверните его! Начнем со спины!
Сильвер с сомнением смотрел на черную жижу в руках мальчишки. Но Фелиция, шепнув ему:
— Беллатору уже ничто не повредит, — поспешила выполнить приказ странного лекаря.
Беллатор застонал и слегка приподнялся. Фелиция оголила его спину, и Агнесс чуть самой не стало плохо: там не было ни одного живого места. Сочащиеся гноем и кровью укусы расползлись и закрыли всю кожу, издавая омерзительный запах гниения.
Не моргнув глазом, будто давно привык к подобному зрелищу, Феррун принялся аккуратно мазать сажей спину Беллатора. Все замерли, не веря своим глазам: из спины вонючей струей начал изливаться гной пополам с сукровицей. И раны тут же затягивались, не оставляя следов.
Закончив со спиной, Феррун вызывающе заявил:
— А ниже что, мазать не будем? Там укусов нет?
Поняв, что она тут лишняя, Агнесс поспешно вышла из комнаты. Через
— Это чудо! Беллатору уже гораздо легче! Он сам выпил воды и сказал, что у него всего лишь кружится голова!
— Так же было и со мной. Но мне Феррун смазал укусы почти сразу, поэтому я поболела совсем немного.
— Кто он такой? — понизив голос, спросила Фелиция.
Агнесс ответила также негромко, стараясь, чтоб проходившие мимо монахини ничего не услышали:
— Он жил в замке графа в дымоходах, почти никогда не выходил на белый свет. Это он помог мне бежать от графа и спас, теперь уже трижды.
— Не выходил на свет и жил в дымоходах? — Фелиция удивленно всплеснула руками, приоткрыв красивые тонкие запястья. — Какая ужасная жизнь. Но теперь я поняла, отчего у него такая неестественно белая кожа.
— И еще он не выносит солнечный свет. И всегда злится, когда его что-то просят сделать. Но вы и сами это видели. И, — тут она немного помялась, но все-таки решилась спросить: — Феррун не похож на графа? Вы же помните Контрарио в молодости? Феррун не может быть его сыном?
Фелиция на мгновенье онемела. Потом резко мотнула головой.
— Нет, они совершенно не похожи. Хотя что-то общее чувствуется. Но наши аристократы все немного похожи друг на друга. Может быть, повадками?
— Вы хотите сказать, что Феррун — потомок аристократа?
— Вполне возможно. Вы тоже отличаетесь от простолюдинов, Агнесс. Из какой вы семьи?
— Я очень смутно помню время до замка. И с кем жила тогда, не помню вовсе. Иногда во сне мелькают чьи-то лица, но я не успеваю их запомнить, все исчезает. Но я зачарована графом. Хотя сейчас я и не чувствую зависимости от него, но она еще есть.
— Надеюсь, со временем она исчезнет, и вы все вспомните. Но что же это я! — настоятельница в отчаянии закрыла лицо изящными руками. — Роуэн! Как же я могла о нем забыть! Он тоже жестоко покусан!
— Тогда пойдемте к нему, пока Феррун в добродушном расположении духа! Он немыслимо вредный и упрямый, с ним так трудно сладить! — вскричала Агнесс и хотела было побежать к домику Роуэна.
Фелиция жестом остановила ее.
— Его там нет. Он куда-то ушел. А Феррун всю свою жизнь провел в одиночестве, ни с кем не считаясь, потому-то он и не умеет жить в ладу с другими людьми. И любую, даже самую невинную просьбу воспринимает как покушение на собственную свободу.
— Да, — в этом Агнесс была с ней полностью согласна. — Но еще он очень сильный и ловкий. И убивает, не задумываясь. Он не умеет никого жалеть. И страха он тоже не знает. Поэтому с ним нужно быть очень, очень осмотрительным.
— Я это поняла. — Настоятельница растеряно посмотрела по сторонам. — Но как же мне найти Роуэна? Он ушел, никому не сказав, куда направляется!
Из дома вышли Сильвер с Ферруном. Сильвер потрясенно смотрел на Ферруна, который тут же накинул на лицо капюшон со словами: