Серебро ночи. Трилогия
Шрифт:
Энеко добежал до ее дома и постучал в окно с сохранившимся стеклом. Ему открыли сразу. Увидев, что это только мальчишка, выглянувшая в окно дородная женщина хотела его молча прикрыть, но Энеко не дал, ухватившись рукой за створку.
— Тетушка, простите, но меня послала мать-настоятельница монастыря Дейамор.
Пухлая женская рука повисла в воздухе. Настоятельницу монастыря все уважали. Она многократно помогала здешним бедолагам. Отказать ей никто бы не решился.
— Чего тебе? — прозвучало негостеприимно, но Энеко на это было наплевать.
— Я
— Он приходил ко мне, но ушел, — голос женщины смягчился.
— Куда? — мальчишка подпрыгнул от нетерпения.
— Он никому ничего о своих делах не говорит.
— Знаю. Но вы же умная женщина, вы наверняка догадываетесь, — Энеко льстил, но даже не догадывался об этом. — Помогите, и настоятельница поможет вам.
На тетушку Плюшку подействовала и лесть, и обещание возможных благ.
— Я думаю, он ушел к обрыву, — предположила она.
— К обрыву? — Энеко повернул голову в сторону реки.
— Ну да. Он слегка заговаривался, и я поняла, что он решил посидеть у обрыва. А, точнее, умереть. Сам знаешь, он при смерти. — Тетушка Плюшка поневоле сочувствовала Роуэну, но как и все здешние обитатели, предпочитала не вмешиваться в чужие дела.
Поблагодарив ее, Энеко без объяснений бросился к своему возку. Швырнув добросовестному сторожу еще один пятак, погнал кобылку к реке, к тому самому обрыву, куда по предположению тетки Плюшки мог уйти Роуэн.
Обрывом называли крутой откос, на котором любил сиживать разбойный люд всех мастей после удачной ночи. На него вела единственная малоприметная тропка, по которой подняться можно было только по одному. Хотя о месте воровских сходок знали все вокруг, но на неприятности нарваться никто не хотел. Стражники были не исключение, поэтому городская стража здесь никогда не бывала.
Привязав кобылку к старой раките, склонившей ветки до самой земли, Энеко вихрем взлетел вверх по косогору. На обрыве было пусто. Он вздохнул и растерянно посмотрел по сторонам. Время уходит. Где же может быть этот Роуэн? И чего он шатается по округе, если тяжело болен?
Позади в густом краснотале хрустнула ветка, и он стремительно обернулся. В кустах явно кто-то был. Он осторожно раздвинул ветки, боясь наткнуться на прелюбодеев, но увидел только сапог с хорошей подметкой. Может, это и есть Король-из-подворотни?
Полез дальше в кусты и наткнулся на крупного мужчину, хрипло и натужно дышащего.
Роуэн! Наконец-то!
Энеко принялся распихивать его, но тот только стонал, не приходя в себя. От него мерзко воняло гноем и запекшейся кровью, и Энеко несколько раз приходилось отползать подальше, чтоб вдохнуть свежего воздуха.
Поняв, что в чувство ему Короля-из-подворотни не привести, он схватил его за ноги и с трудом вытащил из кустов, обдирая об колючие ветви и свою одежду, и Роуэна. Особо колючий обломок ветки ударил его по лицу, оставив длинную царапину, и мальчишка отчаянно выругался.
— Он что сюда, подыхать как собака, что ли, забрался?! — злобно пробормотал он, потому что тяжелый мужчина был ему не
Огляделся. Волоком ему Роуэна с пригорка было не спустить, слишком крутая тропка. Скатится — руки-ноги переломает. Он даже пожалел, что не согласился взять с собой Агнесс. Вдвоем они что-нибудь бы придумали.
Снизу послышалось чье-то тяжелое дыхание, и на обрыв поднялся Гаро.
— Вот ты где! Я твой разговор с Плюшкой слышал, но ты на лошади, а я пешком. — Он посмотрел на неподвижное тело Роуэна. — Нашел-таки! И что ты с ним делать думаешь?
Энеко оттер пот со лба и лукаво посмотрел на недруга.
— Хочу спустить его вниз. С твоей помощью.
Гаро недовольно прищурился и показательно засунул руки за пазуху.
— А что я буду за это иметь? Учти, я просто так ничего не делаю.
Энеко не нравился жадный взгляд парня, которым он посмотрел на Роуэна. С него станется его ограбить, раздеть догола и сбросить с обрыва в воду.
Поспешил пообещать:
— Он с тобой расплатится, когда поправится. Ты сам знаешь, он парень не жадный. Золотой отвалит точно.
Гаро призадумался. Раздеть Роуэна при Энеко все равно не получится, так что уж лучше согласиться.
— Ладно, уговорил. Но нам его и вдвоем не утащить, здоровенный какой. Давай волокуши смастерим.
Они принялись ломать длинные ветви ракиты. Перевязав их сверху веревкой из запасов Гаро, перекатили на них Роуэна. Тот застонал, но не очнулся.
— Крепко влип, однако! — Гаро не испытывал никакого сочувствия. — Искусан с ног до головы. Похоже, крысы. А чего ты врал, что он ранен?
Энеко покраснел от злости.
— Ничего я не врал! Что мне сказали, то я и тебе сказал! Я его и не видел вовсе! — он чувствовал, что правды говорить нельзя. Гаро из породы предателей, кто больше заплатит, тот ему и лучший друг.
Тот отмахнулся.
— Ладно, не злись! Потащили, что ли!
По крутому обрыву Роуэна тащить не пришлось. Наоборот, приходилось следить, чтобы он не свалился с волокуши и не стукнулся об торчащие из земли камни и корни деревьев.
Вниз они спустили его быстро, но вот около возка пришлось держать настоящий военный совет. Борта у возка были довольно высокими, и заволочь на него тяжелое тело мужчины они не могли. К тому же кобылка постоянно переходила с места на место, дергая повозку, пока Энеко не снял с себя рубаху и не набросил ей на морду. Только тогда она остановилась.
— Вот что, снимай с него камзол. Положим его на камзол и попробуем затащить за рукава. Главное — туловище заволочь, а ноги мы закинем.
Энеко снял с Роуэна камзол. Они завязали в него туловище, встали на возок и сумели наполовину его затащить. Потом Энеко держал Роуэна сверху, чтоб тот не скатился обратно, а Гаро, как более сильный, смог забросить в возок ноги.