Серебряные стрелы
Шрифт:
– Он лекарь. Пусти его, Равен, пусть посмотрит бедняжку, – вернулась к ним соседка, но отец семейства лишь отрицательно покачал головой:
– Уже поздно, ведунья сказала, что может быть, раньше и можно было что-то сделать, но не теперь. Зачем смотреть на чужую беду? Пусть смерть делает своё дело, мы уже смирились и попрощались с ней.
– Тебе ли решать за Бога? Возможно у Него на счёт твоей дочери свои планы. Позволь мне взглянуть на неё, возможно я смогу вытащить её с того света, – вступил в разговор Валаам и Равен разглядывая его спросил, меня тему: – Кто ты? Ты выглядишь как чужеземец, но лицо твоё мне знакомо.
– Это Керниш,
– Лорд Керниш, которого ты когда-то кормила своей грудью? Не думал, что Вы до сих пор живы. Что привело Вас сюда, милорд?
– Вот именно что когда-то давно. Я больше не Керниш и тем более не лорд. Я – Валаам, вновь обращённый на служение людям, пришедший из тьмы и несущий с собою свет. Но мы теряем время; пропусти меня друг или я войду туда сам, – от неожиданности этой встречи, а может быть из–за решимости, с которой лекарь произнёс последнюю фразу, Равен, отошёл в сторону.
У девочки был сильный жар, тело её горело, а сама она бредила, лишь ненадолго приходя в сознание. Если Валаам и был лекарем, то лечение его являлось весьма своеобразным. Прежде чем прикоснуться к больной, он тщательно вымыл руки и затем стал водить ладонями над телом Фейги, начиная с головы и кончая пальцами ног.
– Нужно снять одежду. Причины её состояния мне ясны, но чтобы спасти девочку, нужно раздеть её или хотя бы оголить живот.
– Это невозможно, милорд. Вы не её муж, и раздевшись перед Вами, она будет обесчещена, лучше уж сразу убейте её.
– Я лекарь и для меня она человек, которого я буду лечить, а не мужчина или женщина.
– Для Вас может быть и да, но не для нас; здесь люди живут по своим правилам. Да и странный Вы лекарь: если бы я не знал Вашу семью, то принял бы за колдуна или шарлатана.
– Тогда погасите все свечи или завяжите мне глаза, только сделайте так, как я прошу – с каждым истраченным в спорах мгновением мы теряем драгоценное время.
Сошлись на втором; до того как начать Валаам распорядился приготовить обеззараживающую мазь из названных трав и попросил принести ёмкость с чистой водой. Когда эти просьбы были выполнены, ему завязали глаза, и он приступил к делу. Девочка лежала перед ним с оголённым животом, на подобии стола из натянутой на деревянную раму ткани, Валаам, словно прислушиваясь к чему–то, стоял возле неё, родственники несчастной и соседи вышли из дома, лишь отец был тут, тревожно наблюдая за ними.
Положив ладони на правую сторону нижней части живота девочки, лекарь сделал вначале несколько плавных выметающих движений, а за тем стал осторожно погружать пальцы в тело. Мать тихо вскрикнула, тут же зажав рот ладонью, испуганно взглянув на мужа, тот ответил ей таким же изумлённым взглядом и недоумённо покачал головой. Частое дыхание Фейги успокоилось, она уже не металась в бреду и лишь слабо вздымающаяся грудь говорила о том, что несчастная всё ещё жива.
Осторожно погрузив ладонь в тело больной, абсолютно бескровно, словно раздвинув кожу и внутренние органы, лекарь, нащупав нож, отсёк воспалившийся червеобразный отросток слепой кишки. Затем он обработал место разреза приготовленной клейкой массой и медленно вытащил руки. Когда он закончил, Фейга пришла в себя, но была слишком слаба, что бы даже шевелиться. Валаам снял с лица закрывающую глаза ткань, и устало сказал, повернувшись к родителям девочки, потрясённо глядевших на него:
– Пусть
Утром Валаам поймал на себе странный взгляд бывшей кормилицы. Приведя себя в порядок и, наскоро позавтракав отварными бобами с козьим сыром, он вышел из дома и удивлённо застыл на пороге. Заросший кустами пустырь на месте снесённого храма был полон лежащих на земле и сидящих людей, явно страдавших от болезней. Дом Мариам находился в низине у берега реки, и ему были хорошо видны спускающиеся с холма люди, поддерживающие друг друга и те, кто нёс совсем уже немощных на самодельных носилках. Казалось, что всем этим руководит отец Фейги, по крайней мере, вначале они подходили к нему и, получив какие–то инструкции, искали себе место.
– И это только начало, – проворчала хозяйка, убирая со стола, – скоро здесь будет не только весь Добробран, а и сползутся калеки со всего королевства. А потом сюда придут королевские стражники и положат всему этому конец.
– Но зачем? Ведь я же всё равно не смогу всем помочь! – удивлённо воскликнул постоялец, а женщина ответила с тяжёлым вздохом: – Об этом нужно было думать вчера.
Накинув на голову капюшон, Валаам пошёл по дороге в город, но больные, увидев его, брели за ним следом, а те, кто был на подходе, преграждали дорогу, цепляясь за полы плаща, повторяя как заклинание: – Спаси нас! Спаси!
Изворачиваясь от чужих рук, он почти бежал по узкой дороге, стараясь как можно скорее выбраться из этой зловонной, поражённой язвами и гниющими ранами человеческой массы. Но когда оказался наверху и оглянулся, то увидел, что возле его временного пристанища уже почти нет никого, лишь тела тех, кто умер или не смог подняться лежат на земле, все остальные последовали за ним. Впереди по улице, вливаясь в неё из всех переулков брели, с упорством одержимых больные и, увидев их, Валааму сделалось не по себе. Сам не желая того он превратил в хаос привычный уклад местной жизни и теперь лавина человеческих тел угрожала погрести его под собой.
– С этого дня они будут всюду преследовать Вас, милорд и Вам не скрыться от них в Добробране, разве что уехать за море. Они видят в Вас Пророка, обещанного древней верой, чуть ли не Бога, спустившегося ради них с небес и рассказы о чуде со–творимом Вами, многократно преувеличенном, лишь ещё больше распаляет их, – сказал Равен, увидев его входящим во двор.
– Но я ведь физически не смогу их не только всех вылечить, а даже просто осмотреть за день – ведь их сотни! Да и я ведь совсем не лекарь!
– Но разве мешает Вам это исцелять людей? Скоро их будут тысячи. Через несколько дней слухи о Вас разнесутся по Добрану и пойдут дальше, лорд Керниш…
– Я больше не лорд, зови меня Валаам, – расстроенно перебил его молодой человек и спросил: – Как Фейга?
– Идёт на поправку. Мы соорудили за домом хижину и перенесли её туда. Через несколько дней я пришлю её Вам.
– Зачем? Да, сейчас ей нужен покой, но совсем скоро она вернётся к полноценной жизни.
– Только не в этом доме. Она – поцелована смертью, тем более Вы касались голого тела моей дочери, не будучи её мужем и теперь она как порченый товар; ник–то не женится на ней.