Серые птицы на белом берегу. Народный роман
Шрифт:
Кажется, коньяк начал действовать. – Слушая Лену, подумал Мухин. – Сейчас начнет открываться мне, как бутончик розы. На разговоры потянуло. Это хорошо, быстрее лед отчуждения растает. Он налил полные фужеры шампанского. Поднял свой. Потом в упор посмотрел на Лену.
А она действительно не дурна, личико милое, глаза голубые, веселые, грудь высокая. Если приодеть немного – настоящая королева получится. – Думал Мухин, глядя на немного смутившуюся от его смелого взгляда Лену. От предвкушения удовольствия пригубил немного вина и тут же причмокнул – Прелесть!
– Коля, можно я так тебя буду звать? Расскажи
– Да что рассказывать. Родился в 38-м в Воронеже. После ареста отца – он у меня репрессирован был по 58-й статье, за политику, как мать рассказывала, сам не любит об этом вспоминать, – подались мы на Северный Кавказ. Мать не хотела, чтобы мы из-за отца страдали. Через некоторое время после ареста отца получила от него записку, в которой он посоветовал развестись с ним, чтобы она и дети не пострадали. Сама знаешь, как тогда к таким, как он и их семьям, относились. Враги народа – клеймо тяжелое. Жен и детей арестованных и осужденных потом отправляли в ссылки. Мать любила отца и поначалу колебалась насчет официального развода, а потом, собравшись с мыслями, поняла, что муж дело советует. Развелась, якобы по собственному желанию, хотя в душе все это сильно переживала. Я-то в ту пору ничего, конечно, не понимал, а мать и шепот злобный и угрозы не раз слышала в наш адрес. Вот и решила – лучше от греха подальше. К тому же на Кавказе и прокормиться было легче в те годы. Это не то, что сейчас. Что ни покупаешь – рубль. Тогда совсем иначе жили, совесть была, друг друга так не обирали. Хотя и зарабатывали, как мать рассказывала, крохи одни.
Лена родилась после войны и совершенно не знала, как жили в конце тридцатых, начале сороковых. Поэтому молчала и только слушала, смакуя шампанское.
– Мать фельдшерицей работала. Знаешь, как медики получают. А на шее – трое – я да две сеструхи: старшая Надежда и младшая Людмила.
– Живы? – Как-то неловко спросила Лена.
– А куда ж им деться? Старшая за москвича замуж вышла – на курорте в Пятигорске познакомились, она там поваром работала, а он отдыхал. Физик-ядерщик.
– Да ну, и что у них общего?
– А то, что тот тоже, как повар, свою «похлебку» варит. Только «посуда» у него побольше – реактор атомный. И знаешь, ему другой жены и не надо. Любит ее. Шибко умный. Правда, она его за глаза иногда дразнит: «физик-шизик», но это когда он психует, или она злая. А так они душа в душу живут. Потому, как он мужик с характером. А она покладистая, ублажает его.
– Представляю себе!
– Чего ты представляешь? Ничего ты не представляешь, не хуже других живут, как и многие в Москве.
– Но она-то любит его, счастлива? Или по расчету замуж вышла?
– А Бог ее знает, вроде любит и счастлива, а порой, вроде, и нет. Был у них пару раз в гостях – ничего не понял. Мы с ней то в театр, то в ресторан. И друзья, и подруги ее с нами. А он запрется дома, и все пишет что-то, пишет. Скука, одним словом. Хотя, надо понимать, – человек ученый, привычки к себе требует. Но я такой жизни не понимаю.
– А денег он много получает?
– Да нормально. Но вот у нас на БН – тоже физики, а ведь иначе живут, вращаются в обществе. Вон, видишь, за тем столиком с французом, – наше светило, мужик что надо. И голова – во! Большой человек! К тому же, что приятно, никакой черной работы не чурается, все своими руками сварганить
Заметив взгляд Мухина, и сообразив, что парочка молодых людей говорит о нем, физик качнул головой, приветствуя старого знакомого. Что-то шепнул на ухо французу, встал и направился к «дежурному» столику. Высокий, с пролысинами на голове и длинным носом, но моложавый, он был чем-то похож на гусака.
– Добрый вечер, молодые люди! Отдыхаете? – по-свойски обратился он к Мухину и его подруге.
– Здравствуйте, Викентий Викторович! – Приветствовал его Мухин.
– Добрый вечер! – Присоединилась Лена. Она впервые видела живого физика-ядерщика, но старалась ничем не выдать своего интереса, чтобы не обидеть Николая. У них в деревне закон был – идешь с парнем гулять, держись за него, а то и накостылять могут, чтоб не баловалась и не стравливала ребят.
– Мухин, можно твою даму на танец пригласить?
– Так Вы у нее и спросите, может, не хочет.
– Позвольте! – Повернулся физик к Лене.
– Извините! У меня что-то голова разболелась. Давайте, в другой раз. – Охладила она пыл физика. А про себя подумала: ишь, какой прыткий, как его нейтроны. Наверно, после первого танца и в любви объясняться начнет. Нет! Пусть потерпит. С Николаем спокойнее. И она, дав понять, что менять свое решение не собирается, улыбаясь, глядела на Мухина.
– Жаль, извините! – Как будто о чем-то догадавшись, спохватился физик. Наверно, я вам помешал, старый осел. Не сердитесь, ради Бога! Ухожу, пойду, закончу беседу с коллегой.
Мухин, ничего не говоря, только развел руками: – как хочешь, мол, твое дело, меня это не касается. И ничем помочь тебе не могу.
– Пойдем, потанцуем! – Предложила ему Лена, когда физик отошел от них.
– Пойдем через минуту. А то обидится.
– А если я обижусь? – Спросила Лена.
Мухин не дал ей договорить, взял под локоть, и через мгновение они шли по узкому проходу между рядами столиков, расставленных в елочку, как здесь говорили – «змейкой» – по форме расположения строившихся домов рядом с кинотеатром «Юбилейный». Несколько десятиэтажек под углом составлялись в один архитектурный ансамбль. Отсюда и название – «змейка».
Они танцевали, как и другие, почти обнявшись, близко прижавшись друг к другу. И Мухин почувствовал приятное тепло, растекающееся, как ток, по всему телу от ладоней и груди.
Звучала песня о Тбилиси на грузинском языке. Солист ансамбля Славик – грузин – растягивал, как настоящий профессионал, приятным тенором слова песни. И ему подпевали музыканты.
Но вскоре песня закончилась, и Славик объявил, что для присутствующих в зале Ахмета и Дэги из Грозного он споет песню о дружбе на стихи Расула Гамзатова.
– Ну, все, началось! Теперь весь вечер будет им посвящен! – Недовольно прошептал Мухин и на ухо Лене. – Может, тоже заказать? Какая твоя самая любимая?
– Ой, только не это, зачем на себя внимание обращать! Пойдем, посидим. – Потянула она его к столику, чувствуя, как несколько человек и так уже ощупывали ее своими взглядами.
Привлекательная, сладкая, да не про вас! – Подумала она. – Но как бы не нарваться на дураков!
– Может, погуляем по воздуху! – Предложила Лена Мухину.