Сестра Королевы
Шрифт:
Увидев дочь Айлентина застонала. Муж моментально оказался у нее за спиной.
– Миле-еди.
– Тихо протянул он.
– Вы обещали не плакать.
– Напомнил он жене.
– Я помню, милорд.
– Она кивнула и протянула руки к дочери.
Все обитатели замка старались угодить Эллис и развлечь, кто как может, в последнюю неделю мирской жизни. Но девушка уже настолько привыкла к спокойному и размереному монастырскому уставу, что ее тяготила многое из того чем жил замок. С рассветом она уже была в замковой часовне, где часами простаивала в молитве. Она отвергла почти все предлагаемые развлечения. Питаясь только хлебом, овощами и кашей, иногда позволяя себе кусочек отварной рыбы. Единственное, что она делала с удовольствием - это возилась с
Последнюю ночь в замке Эллис провела в часовне и в склепе у саркофагов отца и младшего брата. Айлентина хотела помолиться вместе с дочерью, но Эллис просила оставить ее одну. Она прощалась с отцом и братом. Со всеми своими предками.
В назначенный день в монастырь следовало прибыть к первой утреней службе. Из дома нужно было выезжать с восходом солнца. Айлентина, отослав служанок и камеристок, закусив губу, чтобы не расплакаться, сама одевала дочь, как невесту. Эллис и была невестой, только Христовой. Расчесывая шелковистые каштановые локоны дочери, Айлентина думала о том, что скоро эти прекрасные волосы навсегда скроют белые повязка и апостольник "род головного убора монахинь и средневековых женщин, облегающий голову в виде шлема, оставляя открытыми только лицо". По традиции невест того времени, Айлентина помогла дочери надеть ярко-красное шелковое верхнее платье. Такое же ярко-красное было и нижнее платье. Встав на колени она сама надела дочери белые чулки и мягкие кожаные башмачки. И погладила ее ножки, сожалея о том, что совсем скоро, в любую погоду и время года, они будут носить только грубые сандалии монахинь. Распустив по плечам и спине каштановые кудри дочери, Айлентина надела ей на голову остроконечный белый эннен с тончащей, как дымка, белой вуалью, струящейся сзади. Белый головной убор свидетельствовал о непорочности Эллис. Наряд был завершен. Никаких украшений и драгоценностей. Только распятие подаренное Седриком, да простые деревянные четки, намотанные на правую руку. Христова невеста была готова войти в обитель Христовых невест.
Вся семья терпеливо ждала в главном зале. Пока Эллис и Айлентина шли по коридору и переходам к лестнице, слуги низко кланялись девушке и целовали ей руки и подол платья. Выражая ей свое почтение и восхищение ее поступком. Эллис смущенно уварачивалась. Что бы подчеркнуть, что сегодня Эллис главная фигура, все сопровождающие ее были одеты богато и вместе с тем сдержано. Айлентина в зеленом бархатном платье, Фелисити и Фелони в шелковых синих, Седрик в черные штаны и колет с серебром, все три сводных брата в коричневом бархате с золотыми позументами. Алое платье Эллис ярко выделялось среди сдержанных красок их одежд.
Спустившись вниз Эллис в последний раз обвела взглядом главный зал. Потом быстро прошла в рыцарский зал и не надолго задержалась возле доспехов отца, погладив их кончиками пальцев. Затем она круто развернулась, как бы оставляя за спиной свое прошлое, и подобрав юбки и вскинув голову, твердым шагом пошла к выходу из замка.
Ехать в монастырь верхом в день пострига, будущей монахине было не прилично. Поэтому поводу в большую летнюю карету без окон, впрягли четверку гнедых лошадей. На сидения положили побольше подушек , чтобы не очень сильно трясло,
– Тебя провожают, как настоящую невесту, девочка.
– Сказал Седрик подъехав на коне к карете со стороны Эллис.
– Я благодарна им всем и вам, милорд.
– Высунулась из окна кареты Эллис.
К монастырским воротам они прибыли одновременно с семейством Кленборнов, вассалов Седрика. Они тоже провожали в монастырь свою младшую дочь - Анну. Девушка тоже была одета, как невеста, но только в шаффранно-желтое платье.
Будущих монахинь пропустили вперед. Пока все поднимались по ступенькам церкви, толпились у чаши со святой водой и рассаживались на скамьи, прибыли еще три девушки со своими семьями. Все пятеро будущих монахинь выдержали недельное испытание нахождения дома. Ни одна из них не отказалась от своего намерения связать свою жизнь с монастырем.
Сначала была длинная и утомительная церковная служба, которую Эллис от начала до конца простояла на коленях. Айлентина время от времени вздыхала и смахивала слезу. На нее с беспокойством поглядывал Седрик. Наконец служба была окончена. Священник положил каждому на язык облатку " род крошечной лепешки символизирующая у католиков тело Христово" из чаши со святыми дарами, со словами: " Сие есть тело Христово".
На амвон вышла аббатиса монастыря и священник.
– Кто желает отречься от мира и ступить в сестренство?
– Громко спросил священник.
Эллис первой встала со своего места и молитвенно сложив руки поплыла медленным шагом к священнику. Получив от него благословление она опустилась на колени.
– Кто желает отречься от мира сего и вступить в сестренство?
– Снова спросил священник.
Леди Анна Кленборн медленно пошла по проходу и опустилась на колени рядом с Эллис. Еще трижды задавал священник свой вопрос и три юные девушки откликались на него. Последней опустилась на колени совсем молоденькая белокурая леди Ингрейн Мюррей. Тоже младшая дочь вассала Седрика.
– Твердо ли ваше решение вступить в сестренство?
– Громко спросил священник у каждой девушки.
Каждая из них твердо ответила: " Да".
– Готовы ли вы умереть для мира?
– Вопрошал священник.
И пять девичьих голосов снова твердо ответили "Да"
– Тогда умрите!
– Громко приказал священник.
С девушек сняли головные уборы и они распростерлись ниц на церковном полу, раскинув крестом руки. Четыре монахини покрыли их огромным бело-серебристым парчовым покрывалом. Щедрый вклад Седрика в обитель, где предстояло жить до конца дней его падчерице. Священник забубнил над ними молитвы.
Айлентина упала на колени плотно сжав губы чтоб не заплакать. Сидя на церковной скамье Седрик положил ей на плечо руку. В знак того, что он рядом с ней. Их место было в первом ряду и он не мог себе позволить большего утешения.
Голова Айлентины кружилась и гудела. Она с трудом разбирала латинские слова молитвы, хотя не плохо знала латынь с детства.
"Aust him himlers - Айлентина уплыла куда-то вдаль - memorte - снова вслушалась она и опять ничего не слышала - Ave, Ave Marie - она снова пришла в себя почувствовав, как Седрик сжал ей плечо.
– Santa Marie Domis Patres- молитва заканчивалась - Amen." - Прозвучало последнее слово.
Седрик поддержал Айлентину под локоть, помогая ей подняться с колен и снова сесть рядом с ним. Дрожащими руками она достала позолоченные ножницы и положила их на черную бархатную подушечку, которую опустила себе на колени. Обернувшись к мужу она молящее посмотрела на него.
– Я все помню, миледи.
– Прошептал он и слегка сжал ей запястье, ободряя ее.
Монахини подняли покрывало и держали его в виде ширмы. За ним девушек переодевали в холщевые рубашки монахинь. Когда покрывало убрали, все пятеро будущих невест Христовых стояли на коленях с распущенными волосами. Из-под холщевых рубах виднелись их босые ноги.Настал момент пострижения.