Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Вы это серьезно, отец? – спросила она, едва сдерживая гнев.
– Да, вполне… Мне хотелось бы, чтобы все было иначе, но…
– Тогда вы просто злой и жестокий человек и у вас нет права называть себя христианином!
Он придвинулся ближе к ней и, тяжело дыша, произнес:
– У меня есть христианское сострадание к людям моей расы. А к полукровкам, которые сеют волнения, замышляют поджоги, проповедуют ненависть и молятся дьявольским доктринам черных республиканцев, у меня ее нет и быть не может!
Пруденс казалась ошеломленной и рассерженной. Мадлен все же сумела справиться с собой и ослепительно улыбнулась
– Да поразит вас Господь на этом самом месте, отец! Прежде чем я уйду отсюда, чтобы спрятаться, точно какая-нибудь прокаженная, я скажу вот что: гореть вам в аду!
– В аду? – Он отшатнулся от нее, мягкая белая рука схватилась за ручку двери. – Сомневаюсь.
– Будьте уверены! Вы только что приберегли там местечко для себя.
Из церкви донесся сердитый ропот прихожан. Дверь захлопнулась.
– Идемте! – коротко бросила Мадлен, резко развернулась и пошла обратно к фургону.
Растерянная Пруденс поспешила за ней:
– Что все это значит? Почему он назвал вас цветной?
– Нужно было сразу вам рассказать, как только вы приехали, – вздохнула Мадлен. – Ладно, все узнаете по дороге домой. Если захотите, можете уехать. А насчет всего остального, о чем говорил отец Лавуэлл, боюсь, это означает объявление войны. Плантации, школе и лично мне.
…Пруденс обо всем узнала. И остается. Я молю Бога, чтобы она не пожалела об этом или чтобы из-за меня ей не причинили вреда.
Глава 8
Чарльз открыл глаза и, опершись на руки, попробовал приподняться, но в ту же секунду ему в лоб словно ударила невидимая дубина, и он снова упал.
– Черт побери…
Он повторил попытку, и на этот раз, несмотря на сильную боль в голове, все-таки смог сесть.
В неглубокой яме, вырытой в земле, горел огонь. По другую сторону костра сидел бородатый мужчина, загоревший почти до черноты, и крутил в руках гибкую палку, пытаясь ее сломать. Густо украшенная бисером куртка делала его похожим на странствующего лекаря, которые ездили по стране и продавали всевозможные якобы целебные снадобья. У ног мужчины лежала пегая собака и грызла кость. Тут же неподалеку, скрестив ноги, сидел мальчик с косящими глазами и уродливой головой.
Чарльз почувствовал какой-то мерзкий запах:
– Чем это так воняет?
– Разные травы, растертые с бизоньими мозгами, – ответил бородач. – Я смазал те места, которым больше всего досталось.
Чарльз наконец начал понимать, где находится. Они сидели в индейском типи, сооруженном из дюжины шестов высотой футов восемнадцать и натянутых на них бизоньих шкур. Конструкция жилища имела форму конуса с дыркой для дыма наверху. Над головой слышался стук дождевых капель.
– Все верно, вы в нашем типи, – сказал бородач, словно прочитав его мысли. – На языке дакотских сиу это означает «место, где живет мужчина». – Он наконец сломал палку и протянул ему половину через костер. – Джерки [102] . Вам надо подкрепиться.
102
Вяленое мясо.
Чарльз откусил кусочек копченого мяса бизона.
– Спасибо. Я такое уже пробовал.
– Вот как! – воскликнул бородач,
– До войны служил у Боба Ли, во Втором кавалерийском в Техасе.
Незнакомец усмехнулся, обнажив желтые зубы:
– Все лучше и лучше…
Чарльз с трудом изменил позу. Голову снова пронзила резкая боль.
– Слушайте, я бы на вашем месте не спешил шевелиться, – предупредил его бородач. – Вы же весь лиловый, как кусок несвежей говядины. Пока вы там лежали, я немного потолкался среди народа, кое-чего подслушал. Тот маленький петушок, который все это затеял, заявил, что добьется вашего увольнения с большим шумом.
– Как дезертира?
– Точно. Думаю, туда вам лучше не возвращаться.
Чарльз с трудом сел, чувствуя сильное головокружение.
– Но у меня там вещи остались.
Незнакомец ткнул пальцем куда-то вбок, и Чарльз только тогда увидел, что рядом с ним, чуть сзади, стоит его саквояж.
– Я туда сходил, забрал все. Никто и слова не сказал, кроме парня, что в карауле стоял. Но за доллар и он с радостью голову в сторону повернул. Как вас зовут?
– Чарльз Мэйн.
Бородач протянул руку над костром:
– Рад познакомиться. А я Адольф О. Джексон. Для друзей – Деревянная Нога. – Он поднял ногу в кожаной штанине и сильно постучал по правому ботинку, произведя гулкий стук. – Дубовая. Она у меня с четырнадцати лет, после того как с ютами повстречаться довелось. Отец тогда еще живой был. Мы капканы ставили на бобров на восточных склонах Скалистых гор. Как-то раз я бродил один и случайно угодил ногой в чей-то чужой капкан. А потом рядом, как назло, оказались три юта, да еще в дурном настроении. Нужно было или как-то выбираться из капкана, или ждать, когда тебя убьют. Я достал нож и высвободил ногу, а потом сознание потерял. На мое счастье, отец меня нашел и увез оттуда, от индейцев подальше. А потом отрезал мне ступню. Иначе не выжить мне было. – Все это он говорил таким безмятежным тоном, как будто обсуждал вкус вяленого мяса, которое не переставая жевал.
Чарльз переждал, пока не пройдет приступ головокружения.
– Я вам благодарен, мистер Джексон. Я ведь поступил в кавалерию и служил бы, если бы этот сукин сын меня не узнал.
– Да, сэр, он, видно, до сих пор воюет с южанами.
– Спасибо, что подобрали меня и немного подлечили. Теперь я, пожалуй, пойду поищу какое-нибудь…
– Сидите на месте! – перебил его Джексон. – Вы пока не в том состоянии, чтобы ходить. – Он поковырялся в зубах. – Да и я ведь тащил вас из грязи не только потому, что драка была нечестной. У меня к вам предложение.
– Какое?
– Деловое. – Джексон обнаружил крошку вяленого мяса в своей длинной и широкой, темной с проседью бороде, вытащил ее и продолжил: – Имею честь представить: перед вами Торговая компания Джексона. Меня вы уже знаете. Этот прекрасный юноша за моей спиной – мой племянник Гершель. Я зову его Малышом, так удобнее. Когда его отец умер от испанки в Луисвилле, у него никого не осталось, кроме меня. Парень старается, но за ним нужно присматривать.
Деревянная Нога посмотрел на мальчика с нежностью и грустью. Один этот взгляд сразу вызвал в Чарльзе симпатию к нему. Джексон заставил его вспомнить об Орри; он тоже был привязан к родным, очень любил своего непутевого кузена и всегда старался помогать ему.